Скрип открывающейся у нас за спиной двери заставил нас всех троих обернуться и оторваться от работы. Дрю Хоффман вошел в монтажную главного офиса «Сенчури Продакшенс» с шумом, совершенно не думая о том, что трое людей, уставившись на экран перед собой, сосредоточенно работают.
На нем, словно дешевое украшение, висела блондинка, худющая, как палочка от фруктового мороженого, но с совершенно огромными сиськами. Они были такими большими, что буквально вываливались из тесной кружевной кофточки. Если бы она сделала резкое движение или выгнула спину всего на дюйм – пуговички на кофточке точно разлетелись бы в разные стороны.
– Здравствуйте, доктор Хоффман. Мы тут как раз готовим сюжет для вашего завтрашнего шоу, чтобы показать его вечером.
– Поэтому я и пришел, дорогуша. – Голос Дрю звучал похотливо, и худющая блондинка начала игриво накручивать его волосы на палец.
– О-о-о, мне нравится твоя новая девочка. Она секси. С этими ее формами… Могу поспорить – она на вкус как именинный торт. Мы можем поиграть с ней, Доктор, ну пожалуйста, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста? – заворковала блондинка, ее розовые, блестящие губки надувались при каждом звуке. Она затрясла грудью прямо перед его лицом, заставляя ее ходить ходуном – наверняка этот прием она использовала неоднократно раньше, и я заметила, как взгляд Дрю будто утонул в ложбинке между ее грудей.
И в этот момент Уэс развернул свой стул и поднялся.
– Прошу прощения. Мы знакомы?
Глаза Дрю расширились, в них мелькнула тень страха, когда он узнал Уэса.
– Уэстон Ченнинг Третий, известный сценарист… – произнес Хоффман слабым от страха голосом. – Но что привело вас в наш скромный мир шоу-бизнеса?
Уэс кивнул в мою сторону и обвил рукой мою талию.
– Вы наняли на работу мою невесту, – сказал он так, как будто это был ответ на все самые сложные вопрос в викторине «Колесо Фортуны».
Хм… невеста? Я украдкой бросила взгляд на свой пустой палец. Уэс заметил это и слегка смутился, но не подал виду.
– Вашу невесту? Миа… – Рот доктора Хоффмана открылся и снова захлопнулся, как будто он не знал, что сказать дальше.
А вот Блонди знала и с радостью бросилась в бой:
– Потрясающе! О боже, я так люблю, люблю, люблю ваши фильмы! И вы такой горячий! – Цепляясь за своего доктора, она заплясала на тонких высоченных шпильках. Хотя на самом деле плясать могли только ее чудовищные импланты – всему остальному телу явно не хватало хотя бы минимального объема. Если бы нам вздумалось толкнуть ее посильнее – ее кости упали бы на пол с громким стуком, как мешок с орехами, и громче всего гремела бы ее голова, как будто там вместо мозга были орехи… но хватит об этом.
Она подала руку.
– Я Бренди, кстати, ну вы понимаете, естественно, Б-Р-Е-Н-Д-И, – она произнесла свое имя по буквам.
Естественно? Да как, черт возьми, еще можно произнести «Бренди»? Я вздохнула и покрепче обняла Уэса. Он чуть не прыснул в кулак. Он слишком хорошо меня знал. Я улыбалась, но хранила молчание.
– О боже, боже! Нам нужно, точно, ну это, двойное свидание! Это будет так… ну… – Она накрутила на палец локон своих волос, которые при ближайшем рассмотрении явно выглядели наращенными. Я закатила глаза и стала ждать, когда она наконец сможет закончить свою светлую мысль. – Ну я не знаю, как лучшая пара туфель в мире!
Я глубоко вздохнула, но заметил это только Уэс, потому что доктор Хоффман и его Бренди были слишком на нем сосредоточены. Я не могла их в этом упрекнуть. Я сама могла хоть целый день любоваться его телом. Он был настоящим лакомством для глаз.
– Простите, ребята, но чтобы к вечеру это было в том виде, который меня устроит, нам надо работать весь день. А Уэс мне помогает, потому что у него как раз сейчас есть свободное время, – сказала я.
Доктор Хоффман открыл рот, что-то щелкнуло у него в мозгу.
– Точно. Я же читал в новостях… этот ужас, который случился с вами и этой красивой актрисой. – Он покачал головой, и волосы у меня на руках встали дыбом. – Вы пережили плен, больше месяца в плену с Джиной де Лука, да? Половина вашей команды погибла от рук радикалов. Долбаные дикари, – эта его реплика прозвучала искренне, но она не остановила ту стену огня, которая вспыхнула позади меня.
Нет-нет-нет-нет, все же было так хорошо!
Уэс напрягся.
– Угу. Да. Хорошо быть дома. Было приятно познакомиться с вами, доктор Хоффман и Бренди. – Он пожал обоим руки с профессиональным спокойствием. – К сожалению, нам нужно вернуться к работе.
С этими словами он сел в свое кресло. Редактор протянул ему пару наушников, и Уэс снова уставился на экран.
Разговор явно был окончен. Я нетерпеливо махнула этой парочке, села и в точности повторила то, что сделал Уэс. Наконец Хоффман что-то пробормотал и дверь закрылась, позволив нам вернуться в наш мир домохозяек и красоты. Я положила руку на напряженную спину Уэса. Я могла ощутить страдание, которое владело им, могла почувствовать, как поднимает голову тот зверь, который жил внутри него. Когда я коснулась его, он дернулся, но я стала поглаживать его спину сверху вниз и снизу вверх, задавая ему вопросы о том или ином эпизоде на экране, и постепенно он начал расслабляться.
Когда мы закончили сюжет и показали его продюсерам, те были в восторге. Мы вернулись в монтажную, собрали вещи, поблагодарили редактора и пошли по катакомбам «Сенчури Продакшенс» к выходу.
Я думала, мы увернулись от пули. К сожалению, я ошибалась. Очень сильно ошибалась.
Глава восьмая
Всю неделю нам удавалось избегать любых контактов с прессой. Единственный раз Уэс покинул дом тогда, когда ездил со мной на съемки к Райанам, а по официальной версии для СМИ он находился где-то в забытом богом уголке в Египте. К сожалению, кто-то, видимо, с телестудии – сам доктор, продюсеры, а может быть, Бренди-Говори-По-Буквам, – слил им информацию. Наверно, думали, что для студии будет хорошо, если с ней свяжут имя знаменитого кинорежиссера и сценариста. Так что когда мы попытались выйти из дверей студии, там уже стояли доктор Хоффман и его жена-супермодель. И как только мы ступили на порог – вокруг замелькали вспышки фотоаппаратов.
Мне уже пришлось столкнуться с папарацци в то время, когда я была с Антоном в Майами, но они не имели ничего общего с этими орущими из-за своих камер напористыми мужланами с толстыми животами, нависшими над ремнями брюк,
