– Хм, приятно было повидаться, ребята. Джин устала, долгая дорога, понимаете ли. Я покажу ей ее новое жилище. – Я силком потащила ее к входной двери, а она упиралась своими шпильками. Наконец мы вошли внутрь, и она оттолкнула меня.
– Да что за хрень здесь творится? Эта тварина здесь, притворяется типа «подругой», а ведь он совал свой прибор в нее всего несколько месяцев назад! Поверить не могу, что ты вообще пускаешь ее в свой дом! Ты что, спятила?
Я вздохнула и повела ее внутрь.
– Нет, я не спятила. Хотя нам нужно сначала как следует выпить, чтобы поговорить об этом. – Я подошла к бару, который попросила Джуди наполнить. Глаза Джин вспыхнули, как рождественская елка. Я фыркнула. – Тебе нравится твое новое жилище? – я повела рукой, словно Ванна Уайт.
Джин осмотрелась. Это была студия с одной спальней. Здесь была маленькая кухонька, гостиная, отдельная спальня и ванная. То, что нужно для молодой женщины, начинающей новую жизнь.
– Эта квартира больше той, что была у меня в Вегасе. А ты точно уверена, что вы хотите, чтобы я тут жила? Потому что то, что случилось там, может случиться и здесь. – Она покачала головой. Нет, она не извинялась. Это было не в ее стиле. Она не считала нужным извиняться за то, что была самой собой.
Я обняла ее за плечи и стукнулась лбом об ее лоб.
– Да, точно, и я люблю тебя такой, какая ты есть. Но нам нужно очень о многом поговорить, поэтому ты знаешь, как действовать в таких ситуациях.
Я смешала ей водку и клюкву, и мы сели на плюшевый диван. Я рассказала ей все. К концу мы обе зевали, уже поплакав на пару несколько раз. Это был почти катарсис – рассказать все тому, кто так хорошо меня знает. Тому, кто знает меня почти с пеленок и не будет судить, задавать вопросы или видеть меня в не слишком хорошем свете. Джин всегда была таким человеком, а теперь я готова была помочь ей справиться с ее проблемами. Может быть, я отведу ее к Аните Шофнер. Непревзойденному психотерапевту. Отведу – но потом, не сейчас. Сейчас я хотела, чтобы она сама попыталась разобраться.
– Так ты думаешь, тебе здесь будет хорошо? – Я скрестила пальцы с надеждой, что она действительно так считает.
– Миа, мне нужен был этот шанс. Пришло время оставить прошлое прошлому. Вшивая работа, ощущение собственной никчемности, тебя нет рядом, и каждый чертов день до одури похож на предыдущий. Пришло время приключений. И я готова узнать, зачем жизнь привела меня сюда, в Калифорнию.
– А я скажу тебе, зачем. Если я чему – то и научилась за этот год – так это тому, что надо довериться пути. – Я показала вниз, на свою ногу, и она брезгливо сморщилась на татуировку, которую я сделала, чтобы у меня была своя собственная песня.
– Есть тату салоны поблизости? – Она подняла брови – вот ведь импульсивная распутница.
Я кивнула, подняв руку и давая ей пять. Все мысли о том, чтобы пойти спать, тут же улетучились под влиянием желания немедленно набить ей тату.
– Да, я уверена, что есть.
Джинель улыбнулась прекрасной улыбкой.
Она всегда была красива, а сейчас она была здесь, со мной, на пороге новой жизни. И на этот раз я точно могла помочь ей.
– Показывай дорогу. – Она махнула в сторону двери, и меня охватило чувство абсолютного просветления.
– На этот раз я знаю дорогу.
Я имела в виду именно то, что сказала.
Десять месяцев мне говорили, что делать, куда идти, меня нанимали, чтобы спасти кого-то, – а теперь я устала идти за кем-то.
Отныне и навсегда я была хозяйкой своей судьбы.
Ноябрь
Екатерина Саянова
Редактировать чей-то роман – это как критиковать чужого ребенка. Нелегко делать это, не причиняя боли. Однако вам снова и снова удавалось это. Вы редактировали мои тексты с милосердием, состраданием и уважением. Я точно благодарна жизни за вас. Под вашим руководством я с каждым месяцем писала все лучше и лучше. Спасибо.
Глава первая
Снежинки. Все такие разные, хрупкие, завораживающие. Они падали с неба, и я поймала одну ртом. Оказавшись у меня на языке, она тут же растаяла. Я словно оказалась под властью колдовства, снежинки падали мне на ресницы, искажая мир вокруг. Я моргнула и выдохнула. Изо рта вылетело облачко дыма. Раскинув руки, я медленно закружилась, и невесомые снежинки продолжали падать мне на лицо и на ладони.
– Если ты закончила играть в снегу, может, мы пойдем в отель? – засмеялся Уэс. – Я замерз! – Он уткнулся теплым носом мне в шею и крепко обнял сзади. Я накрыла его руки своими.
– Так холодно! В Вегасе редко идет снег, а в Лос-Анджелесе тем более. – Я восхищенно наблюдала за чудом природы.
Он фыркнул мне в шею и начал покрывать ее поцелуями.
– Холодрыга… у меня яйца замерзают и скоро член превратится в сосульку.
– Что ж, я всегда любила ароматизированный лед, – хихикнула я и повернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. – Спасибо, что поехал со мной. Если честно, мне очень не хотелось расставаться.
Уэс улыбнулся, и эта улыбка вызывала у меня желание прыгать от радости. Бог мой, мой любимый чертовски сексуален даже в вязаной шапочке.
– Кто откажется от двух недель в Нью-Йорке в обществе красивой женщины? – Он придвинулся еще ближе, потерся носом о мой нос и чмокнул меня в губы.
Врунишка. Когда на работе мне сказали, что мне надо будет на пару недель поехать в Нью-Йорк, чтобы снимать звезд для шоу доктора Хоффмана и для моего шоу «Красиво жить», он не проявил ни капли интереса. Сказал, что зимой его калачом не заманишь на восточное побережье. Атлантический океан недостаточно теплый, и волны не очень для заядлого серфера… а температура по сравнению с Калифорнией – просто жесть.
Я смирилась с фактом, что мне придется провести две недели без Уэса, хотя, как по мне, это была слишком скорая разлука после его плена. Одна мысль о том, чтобы провести вдали от него хоть минуту, вызывала у меня дрожь, но я делала все возможное, чтобы держать себя в руках. Уэс на пути к выздоровлению, лечение продвигается семимильными шагами, и последнее, чего мне хотелось, – чтобы он решил, будто я считаю его неспособным прожить две недели без моего присмотра.
И только когда я договорилась об интервью с моими старыми друзьями Мейсоном Мёрфи, звездным питчером «Ред Сокс», и Антоном Сантьяго, он передумал. Как-то вечером, на прошлой неделе, Уэс признался, что у
