Я всё же поперхнулась — закашлялась, а после долго пыталась отдышаться. Амиса не сразу поняла, что именно я у неё спрашиваю, но, разобрав беззвучное послание, медленно стёрла улыбку с лица:
— Так ты не знаешь? Хозяин ещё вчера вечером приказал приготовить для тебя комнату.
Вчера. Вечером. До или после разговора с Эдаром? Хотя, собственно, какая разница?
С одной стороны — правильное решение, не могла же я жить с ним постоянно. А с другой… Против воли сердце тоскливо заныло.
Впрочем, постаралась тут же взять себя в руки, чтобы Амиса не догадалась о моей непрошеной тоске. Махнула рукой, дав понять, что ничего страшного не произошло, и улыбнулась.
— Ой, снежники, — она перевела тему, указав на пушистые носки, которые я так и не сняла.
Чем вызвала очередное недоумение.
— Ты что? Это же снеж-ни-ки! — произнесла она по слогам, чуть ли не смакуя каждую букву. — Их в провинции снежных барсов вяжут — у них самые мягкие, нежные и тёплые шали, платки, жилетки и много чего по мелочи. Об этом же все знают!
На последнем выражении Амиса запнулась, прищурилась, окинув меня вопросительным взглядом:
— В какой глуши ты жила?
О! Это очень интересный вопрос… Побывай она в моей «глуши», её удивлению не было бы предела. Усмехнулась, а в ответ на вопрос неопределённо махнула рукой.
— Ладно, — сдалась Амиса, — но всё же это странно как-то, — заметила она, составляя на поднос пустую посуду. — Я сейчас быстренько приберусь в комнате и потом покажу твои новые покои, хорошо?
Я кивнула.
Когда она ушла, замерла на месте, рассматривая обстановку, ставшую уже родной и привычной. А ещё вздохнула — глубоко, наполняя лёгкие до отказа, силясь впитать в себя запах. Хмельной, волнующий, упоительный.
Захотелось совершить безумную выходку — открыть створки шкафа и украсть на память одну из рубашек. Собственно… Кто мне помешает?
Сердце заколотилось часто-часто, будто желая пробить рёбра и вырваться на волю. И губы вмиг пересохли, и ладони вспотели.
Оглянулась на дверь, прислушалась. Никого.
Чувствуя себя вором-домушником, на цыпочках подкралась к шкафу, заглянула внутрь и, недолго думая, взяла одну из светлых рубашек, что лежала в аккуратной высокой стопке. Что же, теперь на моей совести самое настоящее преступление.
К тому моменту, как вернулась Амиса, я переоделась в то самое бархатное платье и завернула украденную вещь в свою ночную сорочку. К слову, платье село почти идеально, разве что длина немного не подошла. Так что при ходьбе приходилось приподнимать подол.
Амиса застыла на пороге, рассматривая меня и заставляя нервничать.
— Красивая, — наконец, завистливо протянула она. — Вот ещё, возьми, — она достала из-за спины короткие сапожки с меховой опушкой у края.
Я нахмурилась.
— Не хмурься. Они в гостевой спальне стояли, не думаю, что хозяин будет возражать, если ты их возьмёшь. Да и с платьем носить такое, — Амиса подняла юбки, показательно покачав носком своих «калош», — совсем не дело.
М-м-м… возможно, она права. Ладно, пусть так.
Взяла предложенную обувь, на поверку оказавшуюся почти невесомой, окинула прощальным взглядом спальню и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Будто распрощалась с прошлым — такое тягостное чувство навалилось.
Амиса поманила меня рукой и… привела в комнату, следующую после покоев Дакара. То есть вот как?
— А ты думала, он тебя на этаж к слугам отправит? — прежде чем она отвернулась, успела увидеть в глубине её глаз печальный блеск.
Нет, не думала. В наших отношениях (дожили, я уже считаю их «нашими») ничего нельзя предугадать.
Стало грустно. Мне искренне жаль Амису, и я была бы рада ей помочь, вот только как? Разве что… Догадка оказалась такой простой и понятной, что я удивилась — почему не подумала об этом раньше?
Войдя в комнату, осмотрелась. Чуть меньше покоев Дакара. Посередине небольшая кровать из светлого дерева с аккуратными резными ножками и высокой спинкой. Такого же цвета стол у окна, с ветвистым позолоченным подсвечником и прямоугольным зеркалом в искусно выполненной оправе. Бежевые шторы с серебряными кистями и тяжёлыми шнурами, что, переплетаясь между собой, свисают до самого низа. Стены, обитые гобеленом с узором из вьющихся цветов. Красиво, конечно, но всё равно что-то не то.
Обернулась. Глубоко вздохнула и жестами попыталась объяснить Амисе свою идею.
Она закусила губу, пряча взгляд. Попятилась. А потом неуверенно переспросила:
— Правда?
Конечно! Неужели я бы вздумала шутить таким?
Немота будет помехой, но я справлюсь. Я научу её грамоте, чтобы она получила свободу от этого монстра.
Глава 10
Оставшись одна — Амиса пообещала вернуться чуть позже, когда справится с работой, — отдёрнула тяжёлые шторы и выглянула в окно. Странное дело: пока гостила в покоях Дакара, ни разу не удосужилась осмотреться. А тут не удержалась.
Комната выходила во внутренний двор — тот самый, куда мы впервые приехали, и где я не была с того памятного дня. Если честно, и желания-то особого не возникало — там же отирались Шпон и всё мужское население замка, у которых девушка только для одного дела и годится. Дикари, честное слово.
Рабочий день разгорался, ребята мельтешили туда-сюда, перетаскивая тюки, кувшины, корзины, доверху набитые какими-то овощами или фруктами (с такой высоты разглядеть не получилось), и переговариваясь между собой. Впрочем, слов я не слышала, да и вообще звуки с улицы сюда не добирались, будто стены съедали их ещё на подлёте.
Кто-то запрягал лошадей, кто-то грузил мешки на повозку, кто-то праздно шатался, делая вид, что занят работой. К слову, последних было всего двое, да и их притворство очень быстро заметили — седовласый старик замахнулся кнутом сначала на одного парня, потом на другого и выразительно погрозил кулаком, когда те бросились помогать остальным. Жизнь кипела и бурлила — яркая, самобытная, наверное, даже счастливая. И вполне привычная — правда, для них, а не для меня.
В общем, самые обычные крестьяне, вряд ли в нашем мире лет триста-четыреста назад быт в замке существенно отличался. Разве что
