Резко замолчала и рванула вперёд, желая вырваться из крепкой хватки:
— Он не умер! Спасите его! — прошипела сдавленно, смотря на неподвижное тело.
Руки обожгло нестерпимой болью. Вскрикнула, падая на колени.
— Не дёргайся, ведьма!
Приказ, пропитанный злобой и в то же время страхом.
— Помогите ему, — всхлипнула, почувствовав горячие дорожки на щеках.
Слёзы. Зачем? Сейчас не время, совсем не время казаться слабой и беззащитной. Не время думать о себе и своём плачевном состоянии.
Важен лишь тот, чья жизнь вдруг стала для меня приоритетом. Его, не моя, которая раз за разом разбивается о несправедливое мироздание.
— Это не твоя забота, — процедили за спиной, вновь вздёргивая на ноги и толкая в сторону. — Иди, и без глупостей.
Кивнула, видя, как старик — тот самый, к которому мы приходили с Дакаром, — пробрался сквозь толпу вооружённых мужчин. В его руках был небольшой чемодан. Мне он подарил осуждающий взгляд и разочарованное покачивание головой.
Ерунда! Пусть осуждают, пусть обвиняют, лишь бы… его спасли.
Путь из леса до города запомнила смутно. Меня вели, то и дело подгоняя острыми тычками в спину. Что-то говорили, но слов было не разобрать. О чём-то спорили.
На меня навалилась противоестественная апатия. Будто силы закончились, и источник с живительной водой иссяк. Вот так сразу.
А следом пришли мысли, такие же вялые, как и замедляющиеся шаги.
У кого-то жизнь бывает в чёрно-белую полоску. Мне же попалась неправильная зебра, одна на миллион — полностью чёрная. Ещё и с довольно странным чувством юмора, тоже чёрным.
За долгие годы я впервые встретила того, кто готов… Что? Слушать? Да, не перебивая. Понять. Это так странно. Мне никогда не доводилось рассказывать хотя бы кому-то о своих проблемах. Даже о мелочах. Я всегда выступала в роли доброй нянюшки, которая и накормит, и напоит, и спать уложит, и сказку расскажет, и выслушает, поддержит.
Такие разговоры с отцом были даже забавными, с его маниакальным желанием и собственными ненормальными взглядами на жизнь.
Кто-то скажет: «Дура!»
Я соглашусь. Потому что не задумывалась, что может быть иначе. Не знала, что кому-то есть дело до моих бед, будь то плохая отметка, выговор или банальная усталость. Никому. А Дакар нашёл в себе силы и желание, не отвернулся. Единственный.
Горожане при виде стражников шарахались в сторону, ребята с любопытством бежали рядом. На площади, где стояли столбы с верёвками, обнаружилась и клетка, подвешенная над землёй. Её опустили, и меня, толкнув со всей силы, впихнули туда.
Затем подняли. Мерное покачивание туда-сюда… Туда-сюда…
И, наконец, забвение. Медленно опустилась на дощатый пол и закрыла глаза, позволяя сознанию отключиться.
Чтобы тут же попасть на туманное болото, где, поджидая меня, сидела женщина в плаще.
— Мне жаль, — первое, что сказала она, когда молчание затянулось.
— Чего именно? — ненужный и неважный вопрос, но это лучше, чем просто молчать.
Я сидела рядом с ней на поваленном дереве. Под ногами клубился сероватый дым, запах сырости окутывал со всех сторон.
— Тебя, его, этот мир…
Философский ответ. Какой-то даже пафосный.
— Кто ты?
Мне и этого знать не хотелось. Впрочем, лгу — распутать клубок бесконечных тайн всё же нужно.
— Друг, — пожав плечами, с издёвкой, как мне показалось, бросила она.
Да, друг. И как только я сама об этом не догадалась?
— Нужно вытаскивать тебя, иначе сожгут, — как бы между прочим заметила женщина.
— А Дакар? — скривила нос, будто и вправду почувствовала запах дыма от костра.
— Он… — она запнулась, подбирая слова. — Это уже не важно.
Сжала руки в кулаки. Злость вспыхнула мгновенно. Я развернулась, схватив женщину за полы плаща.
— Не смей так говорить! Это — важно!
Капюшон медленно сполз с головы. Я отшатнулась, свалившись с дерева. Дряблая кожа обтягивала череп, живыми на уродливом лице казались только глаза, блестящие зеленью молодой травы.
Жутко. Мерзко. Страшно.
— За обладание магией приходится чем-то расплачиваться, — обнажая прогнившие зубы, произнесла она.
Злая усмешка, полная застаревшей боли и неоправданных надежд.
Я не нашлась, что ответить, да и что тут скажешь? Что мне жаль? Ложь. Вряд ли я смогу это понять.
— Вставай, — строго велела женщина. Вот только почему-то её голос отозвался эхом, разлетаясь в разные стороны и вновь возвращаясь ко мне.
— Вставай, иначе потом будет поздно.
О чём она?
Громыхнуло, как в прошлый раз, и пространство сломалось, расплываясь мутной пеленой. Ещё удар, и болото подо мной превратилось в чёрную беспросветную бездну.
— Вставай, я жду тебя, — шёпот прозвучал у самого уха, и я полетела вниз.
Успела испугаться, а закричать — нет. Открыла глаза, обводя взглядом площадь.
Здесь на самом деле горели костры, разложенные полукругом у высоченного столба, верхушкой уходящего в небо, что затянулось серо-синими тучами. И дым, расстилаясь пушистым покрывалом, щекотал нос запахом гари. Сморщилась, сглотнув тягучую слюну. Сколько же я была без сознания? Или это был сон, только какой-то слишком реальный?
Медленно села, прислонившись к деревянным прутьям клетки. Моя «тюрьма» покачивалась из стороны в сторону, словно лодка на волнах. Замутило. То ли от страха, то ли от качки. Не знаю. Запрокинула голову, силясь сдержать рвотный кашель.
Отпустило. Надолго ли — сложно сказать. Но всё же облегчение пришло. Только вот страх, который должен был трепетать во мне, как пламя на ветру, утих, затерялся где-то в глубине тусклого сознания.
Помимо костров, по пыльной площади топтались люди — любопытствующие зеваки. Их настороженные взгляды впивались в кожу, покалывая иголками, а голоса — шумные и непрекращающиеся — похожи были на шипение сломанного приёмника. Нереальная картинка напоминала кадры из фильма.
Усмехнулась. За последнее время я только и делала, что чувствовала себя героиней фильмов — от ужасов до драм. Надо бы посоветовать режиссёру моей жизни попробовать себя в других жанрах. Например, в романтической комедии, или просто в комедии, чтобы не пришлось щекотать расшатавшиеся нервы.
— Отступница! — визгливый детский
