— А брать будешь только рухлядь да ценности?
— Хочешь пригнать коней и людей? — повел бровью Дмитрий и, заметив кивок Ивана, продолжил: — Легкие породы коней меня не интересуют. Клячи. С ними каши не сваришь. Так что только породистых, крепких коней. Чтобы от тридцати пудов живого веса. Что до людей, то меня интересуют только ремесленники и молодые красивые девушки. И не щерьтесь так. Мне чем-то своих легионеров нужно награждать. Почему не красивыми женщинами? Окрещу да в жены отдам. Пускай радуются. И да — ремесленников, если что, тащите с семьями. А если так станется, что девицы симпатичные из ремесленных семей, то не разлучать…
Глава 10
29 января 1608 года, окрестности Серпухова
Наконец-то все закончилось.
Окончательно.
От Коломны подошли две сотни немецких пехотинцев наемных да семьсот стрельцов с ними. Это все, что осталось от войска Мстиславского. Исключая гусар, отошедших вовремя. А вместе с ними и изрядно проинспектированный обоз армии Герая, что он там бросил. Плюс трофеи. Под Серпуховом тоже завершили все работы, оставив погребение на местных жителей, которым в уплату должна была пойти одежда с обувью. Весьма, кстати, немаленькая плата по тем временам. Да, некоторые тряпки в крови или еще каком содержимом, но и что с того? Отстирается.
Огромные трофеи радовали глаз.
Одних только «карамультуков» всевозможных свыше сорока тысяч! Правда, включая вернувшиеся шведские трофеи. А еще пушек, клинков, боеприпасов, ценностей и драгоценных металлов с камнями. Монеты, опять же, из казны. Правда, османские больше да персидские. Но не суть.
Дмитрий уже собирался выступать на Москву, чтобы с триумфом вернуться, как оттуда прискакал замученный огнивец — боец из личной охраны Патриарха.
— Что случилось? — встревожился император, слегка побледнев. Последний раз, когда к нему прибыл такой вот посланник, на Москве был государственный переворот с вырезанием царской семьи.
— Василий Шуйский из испанского посольства вернулся, — нервно ответил он. — До Москвы доходили страшные и противоречивые вести. Сотни две стрельцов добрались. Они рассказывали о страшной, бесчисленной орде из степи и полном разгроме армии Мстиславского. От тебя, Государь, вестей не было. Недели две назад через Москву проскакали перепуганные помещики.
— И что?
— Шуйский решил брать власть в свои руки. Он заявил, что ты со своим легионом сгинул. Слова Марины о великих победах твоих назвал враньем и сказками умалишенной бабы. И теперь пытается венчаться на царство.
— И что Патриарх?
— Он в плену у Шуйского. Я сам едва смог прорваться. Нас десятка три было. Только с боем ушел.
— Как Марина?
— В кремле обложена. Преторианцы ее защищают и словам Шуйского не верят. Но на стороне того вся Москва. Люди перепуганы. Этот разбойник жуткие сказки сказывает. Видаков подложных выставляет.
— Песья кровь… — процедил стоявший рядом ротмистр крылатых гусар. Он участвовал во всех сражениях этой кампании. — На Москву! Государь, на Москву!
— Вы приносили мне клятву только на время кампании против татар и их союзников.
— Не обижай нас, государь, — хмуро произнес другой ротмистр. А следом за ним закивали и остальные командиры. И поляки, и немцы, и стрельцы. Про командиров легиона и речи не шло. Эти были готовы того Шуйского зубами разорвать за его поступок. С одной стороны, конечно, правильный. Если Герая таки разгромил легион, то какая защита у Москвы? Никакой. Вот ее и нужно организовывать любой ценой. А с другой — законной Государыней Императрицей в случае смерти Дмитрия была Марина. И только она. Шуйский в данном случае выступал как обычный изменник и предатель. Если бы он под ее началом той же обороной занялся. Но нет. На трон сразу карабкаться стал самолично.
— Выступаем! — подытожил император, сверкнув глазами.
Часть 4
Дарт Вейдер
Знаешь, чем шахматы отличаются от настоящей войны? В шахматах всегда одни и те же правила и количество пешек с обеих сторон одинаково. В жизни все не так.
Король РадовидГлава 1
10 января 1608 года, Москва
Испанское посольство вернулось.
Да не на голландских кораблях, а на испанских. Филипп III, а точнее, фактический руководитель Испании 1-й герцог Лерма — Франсиско Гомес де Сандоваль-и-Рохас — выделил три галеона для возвращения Василия Шуйского с людьми. Ну и заодно засылки своих людей. Чтобы посмотреть, что там и к чему.
Удалось это с трудом.
Ведь Василий уже отбыл. Одно хорошо — любопытный он был больно. А деньги еще оставались, вот и решил заглянуть во Францию по пути да в Англию. Там-то его испанцы и настигли, убедив возвращаться вместе. Дескать, король надумал встречное посольство слать для укрепления отношений, и он, Шуйский, очень им нужен для представления во дворе…
Прибыв в Ивангород, Шуйский самым подробным образом расспросил обо всех слухах и новостях. Об успехе Ливонской кампании он уже слышал. Тут же слухи стали куда ярче и детальнее.
Дорога до Москвы была не очень долгой. На санях да по снегу шли хорошо.
А пока ехали — думал.
Василий Шуйский был откровенно шокирован произошедшими событиями и просто не понимал, как себя в них позиционировать.
На одной чаше весов лежало завоевание Ливонии и мир с Речью Посполитой, немало укрепленный через брак с Мариной Мнишек — дочерью одного из самых влиятельных магнатов. Ну и мелочь всякая приятная, вроде диковинок и производств, которые, впрочем, Василий мимо ушей пропустил. Не царское то дело.
На другой чаше располагалось фактически полное вырезание всей старшей ветви Шуйских и разгром ряда других боярских домов. Да с конфискацией. Его имущество, правда, не трогали. Но это дела не меняло. Братьев-то всех извели. Кроме того, Дмитрий провел какие-то совершенно безумные реформы. Да такие, что у Василия волосы дыбом встали. Такой кошмар ему в ужасном сне привидеться не мог…
И вот Москва.
Она сильно изменилась.
По улицам постоянно двигаются патрули городской полиции, следящие за порядком. Город стал сильно чище. Мусор и помои оперативно вывозились. Ямы и лужи присыпались да подравнивались. Конечно, далеко не Мадрид. Но улучшения стали заметны невооруженным взглядом.
Кремль тоже заметно преобразился. В частности, царские палаты, превратившиеся в подобие крепости. Удобные бойницы для стрелков перекрывали весь периметр и подступы к палатам. Ну, по крайней мере, так показалось Василию.
И это было вполне осмысленно.
Государственный переворот в 1605 году против Бориса Годунова и в 1606 году против него
