Что такое Смута?
Большие, но крайне неудачные военные реформы, начатые Иваном III и завершенные Иваном IV, привели к критическому разорению, фактически банкротству державы в ходе затяжной Ливонской войны. Попытка выйти из тяжелого финансового кризиса после войны, без устранения его причин, привела к усугублению проблем. И, как следствие, породила системный кризис политической власти. Как это ни банально звучит, но проблемы с деньгами всегда влекут за собой нарушения функционирования общественных и государственных институтов. А тут уже полвека держава стояла на зыбкой почве разорившегося и впавшего в совершенное ничтожество крестьянства. Да и до того полвека не процветала. Казне дай, помещику дай, священнику дай. Всем дай. А что крестьянину останется? Ему ведь семью с детьми кормить. А ведь именно на крестьянах и стоит держава. В эпоху до промышленной революции они — ее становой хребет. Да и потом — пусть не так сильно, но тоже очень важны.
На самом деле Дмитрию были неинтересны проблемы других людей. Однако волею судьбы он оказался монархом. И ему банально хотелось выжить. А значит, требовалось как-то разрешить сложившуюся ситуацию. Причем быстро.
В сущности, у него было только два пути.
Самый простой вариант предполагал сделать так же, как в свое время поступили Романовы. То есть начать всемерно поддерживать имущественные права поместного дворянства на землю и людей. Что позволило бы опереться на них, дабы силой оружия удерживать в повиновении всех остальных. Вариант? Вариант. Причем вполне рабочий.
Одна беда. Этот подход не только не позволял выбраться из экономического кризиса, устранив первоисточник Смуты, но и усугублял его, порождая крестьянские войны и постоянные бунты бедноты. Собственно, именно это и наблюдалось на Руси весь XVII, а также XVIII и XIX века. Конечно, какое ему дело до бед простых людей? Он-то монарх. Сыт, пьян и нос в табаке. Можно было отмахнуться и не париться. Но Дмитрию все это было не по душе. Чистоплюй-с. Не говоря уже о банальном здравом смысле. Крепостное право, как и рабство, для императора было каким-то абсурдом. Бредом. Глупой попыткой самоутвердиться за счет унижения других людей. Потому как экономические резоны от подневольного труда были ничтожны.
Иными словами — этот путь был не для него.
Дмитрий решил устранить саму причину Смуты — чудовищную нищету широких масс, порождающую кризис власти. Для чего собирался опереться на крестьянство и нарождающуюся буржуазию в лице ремесленников да купцов. Для этого, правда, пришлось начать выкорчевывать институт помещиков, бояр и прочие атавизмы, не отвечающие общей идее. То есть рубить на корню крепостное право и устранять внутренние таможни.
Зачем?
Чтобы выбить экономическую базу из-под ног у помещиков и бояр. Ослабить их. Поставить в раскорячку. И, когда они будут готовы, конвертировать в более подходящие категории подданных… или уничтожить физически. Из-за отмены крепостного права в лоб уже в 1607 году начались чудеса и удивительные вещи. Крестьяне, конечно, не покинули землю помещика, но стали в массе своей шантажировать их и резко сократили подати, демонстративно отправив разведчиков на поиски мест для переезда. Благо, что пустующих земель хватало. И эти угрозы не были иллюзией. Остаться на безлюдном наделе-феоде для поместных стало вполне реальной перспективой в самом ближайшем будущем. Сейчас же — просто резко уменьшились доходы. Ликвидация же внутренних таможен ударила еще сильнее, но по мошне уже родовитых дворян и бояр, что кормились с них. Ведь у тех беда была комплексной — и крестьяне стали шантажом заниматься, и купцы к козе в трещину слали. Не жизнь — сказка.
Получилась очень непростая ситуация.
Больше пятнадцати тысяч поместных дворян и полсотни бояр были оставлены практически без внятного содержания. По крайней мере, в самой ближайшей перспективе. Нет, конечно, формальности были соблюдены. Землю Дмитрий конфисковал только у открытых предателей. Но что им делать с землей без людей, ежели те разбегутся? Насильно их туда загонять нельзя. А добром? Да и не умеют они добром и не могут. Слишком мало людей, и слишком большие сборы требовались помещикам для доброго несения своей службы. Про таможенные поборы внутри страны и речи больше не шло — император приравнял их к разбою.
Кто умнее и гибче, оценив смену конъюнктуры, стал встраиваться в новую систему государства, создаваемую императором. В тот же легион постарались попасть, например. А остальные очень сильно напряглись и истово возжелали «вернуть все взад».
Оттого и две тысячи помещиков под Коломной на сторону Герая перешли. Оттого и Василий Шуйский увидел царские палаты, не только перестроенные в маленькую крепость, но и защищаемые преторианцами — личной гвардией императора. Он туда отбирал тех, кого вытащил с самого дна. Тех, кто был всем ему обязан. А потом хорошо кормил, поил и тренировал. В этой, весьма сложной социально-политической и экономической борьбе, умереть от апоплексического удара табакеркой было бы глупо.
Следующим шоком Василия Шуйского стало то, что блюстителем престола в отсутствие императора была… баба. «Польская шлюха и ведьма», как он ее за глаза окрестил.
Государыня императрица Марина Георгиевна честно старалась оказать Шуйскому должное уважение. Приняла с почестями. Но разве можно было уважить человека, что тебя искренне ненавидел и презирал? Вот с испанским послом она легко нашла общий язык. Многое обговорили. Ведь Марина была в курсе испанских планов Дмитрия, а потому уверенно рассуждала и вела беседу. А Василий едва сдерживал свое разочарование и раздражение, что не смогло укрыться от ее взора. Прямые вопросы были неуместны, но она догадывалась. Не такой он желал застать Москву и Русь. Совсем не такой. Он вернулся в сломанный мир, полный самых страшных и отвратительных кошмаров и ужасов…
Глава 2
14 января 1608 года, Москва
Новость о разгроме войска Мстиславского под Коломной дошла до Москвы с изрядным опозданием и еще большим искажением. Кое-как добравшиеся до столицы стрельцы поделились своими наблюдениями, обильно сдобренными приукрашенными этюдами, комментариями и откровенными фантазиями. К тому моменту Дмитрий уже успел разгромить Герая под Серпуховом и Коломной, ожидая под Тулой остатки его армии. Но в Москве о том не ведали. До них дошли сведения только о том, что Мстиславский разгромлен, а бесчисленная армия степи надвигается на столицу.
Уныние и ужас охватили жителей.
— Ты понимаешь, что это конец? — хмуро поинтересовался Василий у Патриарха с порога, завалившись к нему… в гости.
— Не понимаю. О чем ты?
— Крымский хан займет Москву и…
— Нет.
— Что — нет?
— Он не займет ее.
— Почему? — удивился Василий.
— А почему он ее должен занять? — повел бровью Патриарх.
— Так Мстиславский разбит! Наголову!
— И что? — продолжал недоумевать Иов.
— Как что? Ты издеваешься, что ли?
— До нас разве дошли
