Вся Москва была охвачена происходящими событиями. Татары? Какие татары? О них уже никто не думал. Тут ТАКОЕ творилось! И не только в кремле.
Понимая, что Патриарх Иов венчать его на царство не станет, Василий Шуйский озаботился сбором архиерейского собора. Заранее. После первого же приема в кремле разослал приглашения. Не все отозвались. Не все захотели. Не все успели. Но на безрыбье и чебурек за колбасу сойдет.
Законным получился собор? Незаконным? Какая разница? Главное — созвали.
Так что к обеду 1 февраля 1608 года на Руси образовалось сразу два Патриарха: Иов и Игнатий.
Низложить Иова архиерейский собор не решился, положившись на Шуйского, что запер его и держал на голодном пайке. Авось помрет в скором времени, и проблема разрешится. Официальная версия такого поступка — слабое здоровье Иова. Дескать, он более не в состоянии исполнять свои обязанности. А Патриарх нужен.
Игнатий[82] был греком, родившимся на Кипре. Византиец до мозга костей. Получил епископство на Кипре. После его завоевания османами бежал в Рим, оттуда на Афон, где ему опять выделили маленькое епископство. На Русь прибыл в 1595 году в составе миссии Константинопольского патриархата для возведения в сан Иова — первого Патриарха Москвы и Великого Российского царствия. Да так и остался. Принимал участие в венчании на царствие Бориса Годунова. В 1602 году получил назначение митрополитом Рязанским и Муромским, однако Москвы так и не покинул — понравилось вариться в переплетении интриг.
Почему Игнатий был крайне удобен для Шуйского в сложившейся ситуации? Очень просто. Дмитрий в своей публичной риторике обвинил во всех бедах Руси «греческих советников», что смущали умы многих правителей. Сначала, пока существовала Византия, «греческие советники» действовали в интересах Константинополя, которому была не нужна сильная Русь. Потом, когда Византия пала, в интересах своего нового господина — османского султана, которому тот же Афон добровольно присягнул за несколько лет до падения Константинополя в 1453 году. Османам ведь тоже была не нужна сильная Русь, вот через своих людей и проводили диверсии. И Игнатию, как и многим представителям православного духовенства, такой подход императора был не по душе. Особенно в связи с тем, что Дмитрий выступал публично с обвинениями и печатал их в книгах. Да так складно и грамотно, что и не оправдаешься. Даже возразить по существу не получалось.
Ситуацию усугубляло еще и то, что обычным людям всегда нужен простой и понятный враг, чтобы не глядя списывать на него все свои беды и провалы. Вневременная классика: «Кошка бросила котят? Это Путин виноват». Так почему бы им не оказаться грекам? Высокие-то материи их практически не волновали. Из-за чего на Руси к грекам вообще и к православному духовенству в частности стало расти недоверие.
Таким образом, Игнатий оказывался естественным союзником Василия Шуйского, политической программой которого было стремление «вернуть все взад». Ведь только в союзе с ним можно будет предать Дмитрия анафеме и постараться изъять все богомерзкие книги, напечатанные им. А потом сжечь!
Однако избрание нового Патриарха не удалось должным образом отметить. Часа не прошло, как в город вошли махновцы. Ну, то есть отряд поместных дворян под руководством Карпа Никанорова сына по прозвищу Махно[83]. Он был из бедных родов поместных, но весьма одарен от природы и популярен, вот его на общем сборе и выбрали командиром. Непростая же ситуация, не до местничества.
Отступая от Серпухова, помещики, перешедшие под Коломной или ранее на сторону Герая, не все рассеивались, убегая по домам. Какое-то стихийное ядро осталось — примерно в тысячу сабель. Вот оно-то и подошло к Москве, не решаясь зайти. Свою ошибку в выборе стороны они уже осознали. И ясно понимали: судьба их ждет незавидная. А тут еще мятеж в Москве, о чем они узнали от эмиссаров Шуйского. Да, побили тех нагайками, прогнав. Но этого было безмерно мало для реабилитации. Поэтому на общем сходе решили: идти в бой и попытаться помочь государыне императрице, надеясь, что это смягчит сердце императора. Жена ведь, да с ребенком малым. Должен простить измену.
Сказано — сделано.
Выбрав себе предводителя и меньших командиров, эта толпа безродных помещиков навязала на рукава красные тряпицы и вступила в Москву. Вступая в бой. Почему безродных? Потому что всего одно-два поколения, редко больше в этом положении пребывали. Многие дома были верстаны Иваном Грозным в ходе Ливонской войны для восполнения пресекшихся родов помещичьих.
Этот шаг стал настоящим сюрпризом для Шуйского, заставив его временно ослабить натиск на «кремлевских сидельцев».
Сколько у него было сил?
После ухода Дмитрия и Мстиславского в поход в первых числах декабря в городе еще оставалось около трех тысяч стрельцов. Не все из них поддались на уговоры Шуйского. Однако примерно половина его поддержала. И приняла на себя всю тяжесть урона во время первого штурма кремлевских укреплений. К 1 февраля же Василий располагал всего пятью сотнями стрельцов.
С помещиками ситуация была много лучше. Одним из основных способов уклонения от похода было опоздание. Вот они и опаздывали. Дмитрий с Мстиславским за порог, а они в гости. Здравствуйте, значит. Службу прибыли нести. Разместились и на кошт казенный встали. Все как полагается. То, что их не дождались, — не их вина. Они пришли, они служат. Таким образом, к началу мятежа в Москве уже имелось около пяти тысяч помещиков, которые в полном составе перешли на сторону «законного Рюриковича», то есть Шуйского. После серии боевых столкновений и потерь их число уменьшилось до четырех тысяч.
И вот против этих четырех с половиной тысяч и выступили махновцы своей неполной тысячей. Их преимущество было во внезапности и концентрации. Кроме того, многие люди Шуйского откровенно напились, пользуясь обстоятельствами и его щедростью. Так что удар оказался неожиданно сильным и успешным. Они практически пробились к Кремлю!
Но силенок оказалось маловато.
Шуйский взял руководство обороной в свои руки и очень быстро загнал их на стихийные баррикады, сооруженные махновцами из повозок и саней поперек улиц. Оттуда они били с трофейных пищалей и отмахивались копьями, отражая натиски. Их попытались образумить и уговорить, но что новоявленный Патриарх, что Василий едва живыми ушли. Эти ребята пытались честно отработать прощение. Не уговоришь.
«Праздник жизни» продолжался, наполняясь новыми красками, оттенками и нотками.
Глава 9
2 февраля 1608 года, Москва
События, связанные с вступлением в игру махновцев,
