Дмитрий замер.
Его грудную клетку сдавила жуткая боль, а на глазах проступили слезы.
Все, что он любил, умерло.
Он как подкошенный рухнул на колени рядом с телом женщины и осторожно коснулся ее руки.
Теплая.
Умерла совсем недавно?
Он перевернул ее на спину и пощупал пульс на шее.
Нитевидный. Очень слабый. На грани миража ощущений. Но он был!
Схватив Марину на руки, Дмитрий какими-то дикими скачками бросился на свежий воздух. Вид тот еще. Глаза безумные! Лицо в слезах! А на руках мертвая жена с изрядно посиневшей кожей лица. Ну как мертвая? Для всех окружающих. Ибо живые так не выглядят.
Люди, что там уже собрались, отпрянули, боясь приблизиться. Кто-то начал креститься и бубнить молитвы. Состояние императора не предвещало ничего хорошего.
Гусары уже подтащили к месту событий освобожденного им Патриарха Иова, который от «ласкового» обращения едва ноги волочил. Иезуит Муцио прискакал сам — сразу же, как услышал трубу, так и бросился к кремлю, дабы засвидетельствовать свою верность и преданность. Ну и других много было. Купцы там, к примеру.
И вот на их глазах император бережно кладет на несколько сваленных шуб труп своей жены. А потом начинается откалывать натуральное шоу.
Мощные легкие Дмитрия, выдыхая Марине в рот воздух, ее чуть ли не раздували. А потом движением руки, надавливающей ей на грудную клетку, он обеспечивал выдох. И снова — вдох — выдох. Император подумал, что главное сейчас — это провентилировать легкие, очистив их от угарного газа. Пустить туда больше нормального воздуха. Ну, он просто ничего другого не умел да и не знал, как иначе откачивать человека в такой ситуации. Не медик же. Его знания в этой области ограничивались отрывочными сведениями из сериалов в духе «Доктора Хауса».
Для окружающих все это действо было совершенно непонятно. Они не знали ничего ни про искусственное дыхание, ни про реанимацию. А про массаж сердца и подумать не могли. Даже смерть нередко толком диагностировать не могли.
Впрочем, кроме крайне необычного занятия, считай издевательства над трупом, их удивлял и даже пугал поток слов, который генерировал потерявший самоконтроль император. В промежутках между попытками «надуть шарик».
Дмитрия несло. Сознание и подсознание из-за сильнейшего нервного потрясения переплелись, породив удивительно причудливые конструкции.
Патриарх Иов смотрел на императора с искренней жалостью в глазах. Он прекрасно знал, КАК Дмитрий любил Марину. И все это… это было большой трагедией не только для него, но и для державы, потому что предсказать поведение государя теперь — крайне сложная задача. Да и крови явно будет много. Очень много.
Смотрел и недоумевал от того, что тот лопочет. Не все слова он понимал. Но оно и понятно. Однако кое-что он осознавал, приходя в исступление и опасаясь — не тронулся ли умом Дмитрий. Ну скажите на милость, кто в здравом уме будет угрожать Всевышнему насадить его афедроном на корень какого-то дерева Иггдрасиль, если тот немедленно не явит свою милость? И что это за дерево такое? И почему император призывает бешенство на голову вшей, проживающих в промежности какого-то непонятного сына одноглазого Дурина? Или кто такой Нер’зула, которому Дмитрий обещает напихать полный рот козявок?
Он встретился взглядом с командиром гренадеров.
Кивнул в сторону монарха. Дескать, надо помочь человеку.
И в этот момент раздался нервный хрипящий вздох, который, казалось, услышали все. Замерев. А спустя пару мгновений Марина разразилась тяжелым, нехорошим таким дерущим кашлем. Да таким, что из глаз слезы брызнули.
Прокашлялась.
И тяжело задышала с хрипящими и свистящими призвуками.
Слегка приоткрыла глаза и мутным взором повела по сторонам. Закрыла. Снова открыла. Прищурилась, фокусируясь на силуэте перед собой.
— Ты тоже умер? — едва слышно спросила она.
— Я тоже жив, — улыбнулся Дмитрий, сияя, и сгреб ее в охапку.
Она снова зашлась нехорошим кашлем.
И тут император вспомнил, что где-то слышал, что при отравлении угарным газом могут быть проблемы с легкими. Например, тяжелое воспаление легких. Да и валялась она в холодной комнате на полу непонятно сколько времени.
«Да! Аптечка!» — вспыхнуло у него в голове.
Конечно, там все лекарства на грани срока годности или его проскочили. Но лучше все же попробовать скормить ей какой-нибудь антибиотик, чем смотреть на ее медленное угасание от этой болезни. В XVII веке воспаление легких — это почти гарантированная смерть. Особенно в таком контексте.
Он вскочил, удерживая Марину на руках.
И замер.
Люди, что его окружали, стояли на коленях, истово крестились и смотрели на него ТАКИМИ шарами, ну, то есть глазами, что не передать. Казалось, они вот-вот лопнут от расширения. Секундное замешательство. И тут он осознал, что только что произошло. Все ведь посчитали Марину мертвой. Такой вид. Не дышит. Труп трупом. А он взял… и воскресил ее. Для пусть и шапочно, но верующих людей — еще то потрясение.
Очень неловкая ситуация.
Но разбираться он будет потом. Сейчас же главное — закрепить успех и удержать на этом свете Марину.
О! КАК выполняли его поручения!
Люди порхали на какой-то удивительной тяге!
Как быстро все находилось и делалось!
А Иов, несмотря на свое плохое самочувствие, под ручку с Муцио, практически не отходили от Дмитрия ни на шаг. Молча и благоговейно смотря на него.
Даже когда он нервно потрошил свою аптечку, раскидывая таблетки и капсулы с лекарствами, они их не замечали. Совсем. Вообще.
К счастью, кое-какие антибиотики удалось найти. И вот укутанная Марина, попив горячего чая с медом и приняв лекарства, пригрелась на мягкой постели. А Дмитрий — рядом. Прижал ее к себе… и боялся отпустить. Вдруг снова что случится?
— А можно послушать ту музыку? — тихо спросила она.
— Какую? — не сразу сообразил император.
— Ну… ту… — сказала она, силясь вспомнить название.
Государь чуть-чуть потупил. Вспомнил, о чем речь. Сбегал во все еще воняющие дымом палаты и, достав из тайника «Дары волхвов», вернулся. Иов и Муцио не желали никак покидать августейшую чету. Ну и для вида молились.
Он снова подсел к ней. Достал смартфон. Включил его. Воткнул наушники. Глянул на немного оттаявших и пришедших в себя иерархов. Вытащил наушники. И, выкрутив громкость на максимум, включил музыку. Композицию Start Sky, которая так понравилась Марине[84]. Иерархов нужно было дожимать, раз уж такое дело…
Эпилог
21 сентября 1608 года, Эскориал[85]
Зал был полон людей. Из далекой дикой Московии вернулся посол, а значит, была возможность узнать какие-то необычные новости. Филипп III, его супруга Маргарита Австрийская и фактический правитель Испании 1-й герцог Лерма Франсиско Гомес де Сандоваль-и-Рохас заняли самые козырные места. Остальные разместились в этой галерее как смогли.
Несколько красочных вступительных фраз, и посол перешел
