Однако южные жрецы лишь ненадолго сбились с шага, после чего продолжили идти на нас. Остановились только подойдя достаточно близко, чтобы можно было разговаривать.
Мы тоже остановились. Я непроизвольно сжала руку Рена сильнее. Он на мгновение повернул ко мне голову и ободряюще улыбнулся.
И тут же снова повернулся к незваным гостям. Когда он заговорил, в его тоне не было и следа подаренной мне нежной улыбки:
- Я приветствую вас, шеды, и ваших младших братьев в Северных землях. Вот только мне непонятен столь ранний, столь неожиданный и столь многолюдный визит. Объяснитесь.
- Приветствую и я вас, шед Фолкнор, - заговорил один из верховных. Я его не знала. - Мы пришли сюда за справедливостью. Нам было сказано, - он оглянулся на моего отца и того верховного, что шел рядом с ним, - что вы попросили руки дочери одного из наших младших братьев, заманили ее в свой замок, обесчестили, после чего якобы отослали отсюда, и по пути она сгинула.
- Ну, как видите, с госпожой Веста все в порядке, - Рен указал на меня свободной рукой. - Хочу заметить, что ее отец сам предложил мне ее в жены, а госпожа Веста сама изъявила желание сюда приехать. Мы готовимся к свадьбе, ради чего я решил прервать свой траур. Так что вы зря проделали весь этот путь.
Верховные вновь переглянулись и посмотрели на моего отца, а тот зло сощурился. Сейчас на его лице было точно такое же выражение, как в тот день, когда я застала его за чтением писем из маминой шкатулки.
- А факт бесчестия отрицать не стал, - заметил он, выразительно глядя на верховных. - Принуждения к близости до брака будет достаточно?
Сложно описать словами то чувство стыда, которое меня захлестнуло. Было гадостно слушать, как они обсуждают мое «бесчестие», видеть, с каким сочувствием, смешанным с презрением, смотрят. Позволить мужчине «принудить» себя к близости вне брака считалось в наших краях чуть менее стыдным, чем отдаться ему добровольно, но все равно стыдно. Если такое и случалось, то это старались замолчать. Если замолчать не удавалось, то женщину, попавшую в такую ситуацию, как правило презирали чуть ли не больше, чем мужчину, который ситуацию создал. Но, конечно, за ее спиной. Официально ей сочувствовали.
- А это так? - тот верховный, что начал говорить, перевел вопросительный взгляд на меня.
Я инстинктивно прижалась к Рену, обхватила руку, которой он меня держал, второй рукой, словно боялась, что его сейчас у меня заберут. Или меня у него.
- Отвечай, дитя, не бойся, - голос верховного звучал обманчиво мягко.
Я только молча помотала головой. Даже под страхом смерти я сейчас не призналась бы в том, что была близка с Реном, по своей воле или против нее.
- Вы же видите, она просто боится своего позора, - тут же покачал головой отец. - Да и кому какая разница, что она сейчас скажет, если свидетельствовать ее слова будем только мы.
- Вот ты жучара, - ошарашенно выдохнула Роза.
- Зачем ты это делаешь? - вырвалось у меня.
Я смотрела на своего отца и не верила в происходящее. Как я могла так заблуждаться на его счет? Или его отношение ко мне так изменила правда, которую он узнал? Это было за гранью моего понимания.
Отец сжал челюсти, глядя на меня все с той же злостью, словно это лично я предала его, а не моя мать родила ребенка от другого мужчины и скрыла это, нанеся ему двойное оскорбление. Я перевела взгляд на Корда, но тот избегал смотреть мне в глаза. А ведь он все равно оставался моим братом, пусть и наполовину.
Если до этого момента во мне еще жила надежда на то, что связь с семьей, в которой я выросла, пока не разорвана до конца, то теперь она скоропостижно скончалась. Я поняла, что не смогу сказать или сделать что-то, что их остановит.
- Вы хотя бы уверены в том, что близость была? - тихо уточнил тот верховный, что стоял рядом с отцом. - Если она еще невинна, это и по мертвому телу будет понятно.
Мне показалось, что я проглотила целую пригоршню снега: настолько холодно стало внутри. Они действительно подписали нам всем смертный приговор и пришли исполнить его. И раз уж я оказалась здесь, меня щадить никто не собирался.
Теперь отец скользнул по мне изучающим взглядом.
- А ты сам не видишь? Волосы острижены, диадемы нет. Она держит его за руку, прижимается к нему... Он ее развратил, определенно.
- Мне даже слушать вас тошно, - зло процедил Рен. - Ублюдочные лицемеры.
- Торрен! - строго одернула его мать.
- Прости, мама, - тут же извинился он. - И ты, Нея.
Он перевел взгляд на Розу, которая стояла достаточно близко, чтобы услышать резкие слова, но она опередила его:
- Передо мной можете не извиняться, шед. Я подписываюсь под каждым вашим словом и могу добавить еще десяток своих. Но не при нежных ушах моей подопечной.
Рен кивнул и снова повернулся к южным жрецам.
- Давайте оставим эти лживые расшаркивания. Вы здесь не ради справедливости. Вам плевать на Нею. Вы здесь, чтобы убить нас и распространить свое влияние на Северные земли. Вот только уверены ли вы, что сможете прожевать кусок, который собираетесь откусить? Уверены ли вы, что король не узнает и не накажет вас? Сомневаюсь, что он простит вам убийство своей родни.
Я видела, что на лицах некоторых младших жрецов проявилось сомнение, они нерешительно переглянулись, как бы спрашивая друг у друга, действительно ли они смогут избежать гнева Его Величества.
- Что ж, - все
