Нина хохотала и визжала от восторга! Вот так, пока гуляли, я несколько раз завозила её то в траву, то в лужу, ругала и обещала пожаловаться папе.
А вечером, когда мы вернулись домой, Нина просила снова и снова рассказывать ей, как она сегодня не слушалась и в траву убегала.
20 июля 2015 г.
Вчера разговаривали с подругой о воспитании детей, и я вдруг поняла, что веду себя с ними как Мэри Поппинс.
То есть как «загадочная молодая дама с решительными манерами».
Я считаю себя строгой мамой. Не суровой, не сердитой, не злобной, а именно строгой. Если я сказала, что будет вот так, то спорить бесполезно.
Когда папа на работе, дома главная я, и у детей сомнений в этом быть не должно. Надо понимать, что если такая орава хоть на секунду усомнится, кто здесь вожак, – это будет катастрофа.
Поэтому первым делом я приучаю новеньких к тому, что очень важно слушать, что я говорю, и очень важно думать перед тем, как что-то сказать. Воспитывается это во всяких мелких ситуациях.
Например.
Дети пишут в прописях. Слышу – болтают и отвлекаются. Говорю: если ещё раз услышу, как кто-то разговаривает, заберу тетрадь. И, бывает, забираю. Отдаю только на следующий день.
Но для моих детей пропустить целое занятие – обидное наказание. В следующий раз уже не болтают, пока не допишут до конца.
Или ещё пример. После обеда раздала петушков на палочке. Предупредила: кто будет кусать леденец зубами, тот больше такой не получит, потому что это очень портит зубы. Кое-кто не обратил внимания на мои слова и в первые же минуты обкусал петушка. С тех пор, когда остальным детям я даю петушков на палочке, этот ребёнок получает барбариску. Ребёнок раскаивается и обещает, что больше никогда не станет так себя вести, я сочувствую, но ещё пару недель петушка ему не видать, потому что я предупреждала, а он не послушал.
И так во всём.
Но я и сама стараюсь очень внимательно относиться к тому, что говорят дети. Новые дети часто говорят не подумав, бывает даже, совсем не то, что хотят сказать на самом деле. И с этим тоже нужно разбираться.
Например, я включаю всем мультфильм, который было решено смотреть большим количеством голосов. Детей много, договориться непросто, обязательно будут недовольные. Кое-как определились, включаю. Тут Нина кричит, что она уже это один раз смотрела и больше не собирается. Переспрашиваю: точно не будешь смотреть? Точно. Тогда я спокойно уношу Нину из комнаты, и на полпути она кричит:
– Эй, куда! Я тоже хочу смотреть!
– Ты же сказала, что не будешь?
– Я пошутила…
Или во время полдника Нина говорит, что не хочет чай. Я отношу кружку обратно на кухню, а она потом возмущается, куда делся её чай.
– Ты же сказала, что не хочешь?
– Ну, я ведь просто так сказала!
В том случае, если ребёнок брякнет что-то не подумав, я всегда оставляю ему возможность исправиться, но обязательно проговариваю: нужно думать, что говоришь, ведь окружающие тебя слышат и будут действовать соответствующе.
Очень важно не делать никаких резких движений. У детей не должно быть ощущения, что им досталась злобная мать. Наоборот, они должны чувствовать справедливость ситуации. Обычно я даже голос в таких случаях не повышаю.
Если ребёнок протестует, не хочет смиряться с наказанием, то я всегда спокойно разговариваю с ним о том, что он тоже станет родителем. Спрашиваю, как бы он поступил в этой ситуации на месте мамы или папы. Мы говорим о том, что если я сейчас не накажу его, как обещала, то другие дети тоже станут делать всё наоборот, и тогда мама перестанет быть мамой, а будет просто какой-то тётенькой, которую никто не слушает. Как правило, дети соглашаются, что всё верно и по-другому поступить было нельзя.
Если отношения между родителями и детьми складываются не только из условий и наказаний, хватает времени и на то, чтобы подурачиться, поваляться в обнимку, потанцевать, почитать сказки или смешные стихи, то постепенно дети привыкают и понимают всё с полуслова. И уже не приходится повторять по два раза, а тем более кого-то наказывать.
Конечно, бывают дети, с которыми любые правила работают слабо. У меня из семи таких двое. С ними приходится быть строже, когда-то и зубами щёлкнуть, чтобы привести в чувство. Но пока большую часть времени мне удаётся быть главным дирижёром в этом оркестре.
21 июля 2015 г.
Когда я только привезла Нину домой, она на любые попытки ей помочь грозно кричала:
– Я вам не малышка!
А теперь, когда я выношу её из ванной, Нина просит:
– Мама, заверни меня как малышку!
Это значит, нужно одно полотенце как платочек намотать на голову, а вторым большим всю Нину запеленать. Заверну её так, покачаю, разговариваю с ней как с маленькой Кристинкой.
Сначала Нина хохотала. Резко разворачивалась, мол, хватит тут цирк устраивать. А потом всё дольше и дольше так оставалась. А сегодня уже и разворачиваться не хотела, просила ещё её качать.
Чем ближе я узнаю Нину, тем больше поражаюсь, какая она ранимая и тонко организованная девочка. И тем страшнее мне представить, как эта крошка пережила такое количество операций.
Очень трогает, как она внимательно ко мне относится. Всегда обратит внимание на новую одежду, на перемену в причёске, похвалит духи.
И я часто думаю о том, как угадала с дочкой. Просто невероятно!
* * *Долго думала, стоит ли писать об этом.
Решила, что нужно.
Только сейчас, когда Нина уже дома и стало ясно, что это совершенно наша девочка, я могу признаться в том, насколько страшно было принять решение взять её в нашу семью. Признайся мы раньше – нас стали бы отговаривать изо всех сил.
Я даже мужу боялась рассказать, насколько мне страшно, чтобы не пошатнуть его робкую уверенность в том, что меня никакими Нинами не испугать.
Кажется, что страх – это неуверенность в собственных силах. Так оно и есть. Но как можно рассчитать силы при принятии такого решения? Никак. Это большой риск. И я никому и никогда не смогу сказать – да ладно, чего там, мы тоже сначала боялись, а теперь всё отлично!
Тут не угадаешь.
Единственной моей поддержкой в то сложное время были беседы с родителями детей-инвалидов, которые уже решились на подобный шаг. И они тоже были очень осторожны и не уверены во мне. Но, разговаривая с ними, я внутренне успокаивалась. Обычные люди. Да, бывает непросто, но не мучаются, а просто живут. Значит, и я смогу.
И всё-таки настал момент, когда нужно было принять окончательное решение. И от ужаса я не могла спать. Было так мучительно и невыносимо страшно – до тошноты, до слёз. «Отстаньте от меня, я не могу
