Он пытался прятать лицо от снега, который в утренние часы превратился в град. Прежде чем упасть на брюки и растаять, превратив их в мокрую материю, липнущую к коже, частички льда сильно ударялись о покрасневшую кожу на лице, отчего та болела все сильнее.
Андрей не мог сказать, сколько времени он провел в кустах. Знал только, что темнота наступала и уходила, а потом опять опускалась на него. Ему казалось, что это произошло всего один раз, но уверенности в этом больше не было.
Снегопад продолжался, окуная окружающий мир в белое безмолвие. Отдаленный звук машин на мосту давным-давно стих и больше не возвращался. Вокруг ничего не слышно, не видно.
Сначала Андрей думал, что это снегопад не позволил мужчине вернуться за ним. Но знал, что обманывает сам себя.
Он дважды пытался двигаться вдоль берега, однако после трех футов дистанции выбивался из сил. Цель была в том, чтобы просто отползти от моста, поскольку было ясно, что забраться на крутой склон, ведущий к дороге, не имея возможности шевелить ногой, было нереально.
И он знал, что у него не хватит на это энергии.
Андрей попытался избавиться от кляпа, широко раскрывая, а потом закрывая рот. Эти движения слегка ослабили повязку, и она чуть не задушила его – никакие усилия вытолкнуть ее наружу языком не помогли.
Но сейчас труднее всего было бороться с невероятной усталостью.
Как же он хотел поддаться ей… Но что-то его останавливало. Ему казалось, что впереди его ждет не сладость сна, а тяжкая конечность смерти, которая схватит его, как только он закроет глаза.
Любая надежда на спасение давно исчезла. Андрей не видел и не слышал живой души с того момента, как его здесь выбросили, но в то же время он ощущал необходимость держаться.
Боль была невыносимой, и в то же время Андрей даже приветствовал ее, поскольку она говорила о том, что он еще жив. Но сознание начинало играть с ним злые шутки. Он постоянно вспоминал ночь, проведенную в грузовике много лет назад. И ему хотелось сжать руки в объятьях, хотя было понятно, что в руках у него никого нет.
Странно, но иногда Андрей забывал, где находятся его руки. Он опускал глаза вниз, думая, что они лежат у него на коленях, но не видел их. Естественно, ведь они были у него за спиной. Связанные.
Андрей ощущал, как мигают его глаза. Каждый его мускул тянулся навстречу зовущей тьме. Боль в ноге заставила его застонать вслух.
Неожиданно из глаз у него покатились слезы. В момент просветления он понял, что умрет.
Его мозг охватила паника. Он не хочет умирать. Есть вещи, которые ему надо сказать, – их он должен был давно сказать, объяснить единственному важному для него человеку. Андрей понимал, что моменты, в которые он находится в сознании, так же драгоценны для него, как и его единственный ребенок.
Эмоции душили его, и у них был привкус сожаления.
Я не хочу оставлять тебя, любовь моя, кричал его мозг, в то время как тряпка впитывала слезы.
Свою последнюю осознанную мысль он прошептал в кляп:
– Кто будет теперь заботиться о тебе?
Глава 23
Была половина двенадцатого, когда Ким открыла входную дверь.
После ее стычки с «шестеркой» и усилий, которые они потратили на то, чтобы исписать регистрационными номерами машин целую страницу, Брайант довез ее до дома.
– Эй, ты там, иди сюда, – сказала она Барни.
Пес, изгибаясь, подошел к ней и стал тереться; его черно-белая голова была слегка наклонена налево, хвост колотил по дверному косяку.
– Если б у меня был хвост, я бы тоже сейчас им махала, – сказала Ким, гладя его по густой шерсти. И не важно, каким был прошедший день, – приветствия Барни хватало, чтобы вызвать улыбку у нее на губах.
Стоун бросила взгляд на камин, как и всегда, будто проверяла, на месте ли фотография. На ней сидели они с Мики, крепко прижавшись друг к другу и повернув головы в сторону камеры. Это была последняя оставшаяся копия их единственной совместной фотографии, на которой они сидели, сдвинув темноволосые головы. Ким почти чувствовала его волосы у себя на щеке.
Она помнила, что ей пришлось пощекотать брата, чтобы он улыбнулся в камеру, ведь у него было совсем мало причин для улыбок. Будучи не в школе, они тратили все свое время, стараясь защититься от матери, которая в приступе параноидной шизофрении решила, что ее сын – воплощение дьявола[22].
А через два месяца после того, как была сделана эта фотография, сука смогла добиться своего – и Мики умер от голода на руках у Ким…
И тем не менее это фото не напоминало ей о плохих временах. Оно служило для того, чтобы возвращать ее в те мгновения, когда они смеялись и были вместе. Оно помогало ей вспомнить, как она любила брата. А это значило, что она никогда не забудет смоль его волос или медовый цвет его глаз, или то, как выглядело его лицо, когда он смеялся…
Фото напоминало ей, что ее брат жил.
Инспектор сняла куртку и поставила кофе. Несмотря на время, она знала, что он не будет лишним.
Затем повернулась к собаке и похлопала ее по груди:
– Служить!
Пес поднял передние лапы, и она ощупала их. Мех вокруг подушечек был слегка влажным, а это значило, что Чарли совсем недавно вернул его после вечера, проведенного через два дома от дома Ким, и перед этим прогулялся с ним по окрестностям.
Она сжала полную нетерпеливого желания морду собаки двумя руками и поцеловала ее в теплую макушку.
– Хочешь прогуляться еще?
Пятая точка Барни задвигалась из стороны в сторону, и было непонятно, то ли собака машет хвостом, то ли хвост машет собакой.
– Ладно, выпью пол-чашечки, и пойдем, – сказала Стоун, наливая немного кофе в кружку.
Пес уселся и терпеливо посмотрел на нее. Инспектор была готова поклясться, что он ее понял.
Ким любила эти поздние прогулки. В такое время на улицах было мало народа, и это полностью подходило им обоим. Плохая погода никого из них не волновала, так что не было причин оставаться дома.
Впервые за несколько лет единственным мотоциклом в гараже Стоун был «Кавасаки Ниндзя»[23], который сейчас стоял на приколе из-за снега. Ее последний проект был продан[24], а деньги переданы в Общество защиты больных животных, так что пол в гараже блестел чистотой, все рабочие поверхности были свободны от мотоциклетных запчастей, а каждая промасленная тряпка была аккуратно убрана в ящик. И такая обстановка ее бесила.
Она надеялась, что прогулка поможет ей успокоиться и приготовиться ко сну. Нормальный процесс засыпания частенько был ей
