– А река глубокая?
– Не переживай, я тебя перенесу.
– Не нужно…
Ее ладонь снова сжали – просительно и требовательно, мол, «я ведь говорил, что теперь не сама – я».
И Белинда притихла. Шла за своим спутником, как привязанная, и, кажется, только теперь начала осознавать, во что ввязалась.
На «переносе» он настоял. И хоть Лин не весила много, подошвы Бойдовых сапог все равно проскальзывали по камням на дне – ступать мешало течение. Вода доходила Уоррену до середины бедер, а лишняя «поклажа» делала его неуклюжим. Но он нес ее бережно, а она, сжавшись в комок, крепко обнимала его за шею. Обрадовалась, когда ее поставили на землю уже с другой стороны, – с нежностью запечатлела момент, в котором успела побыть «девочкой». Чьей-то любимой и бережно охраняемой женщиной.
А когда вокруг вспыхнула красным активированная боевая сфера, Белинда вычеркнула из памяти свой пол.
Все, есть боец. И еще один. Они равноправны и одинаково важны.
Из-за дождевых облаков светало медленно.
– Все, здесь становится по-настоящему опасно. Смотри в оба.
И рядом красноватым светом, на несколько секунд зловеще озарив растительность, вспыхнула еще одна боевая сфера.
Ей здесь не нравилось.
Вперед двигались медленно – повсюду висела черная паутина, которую приходилось обходить. Одну она попробовала срезать ножом, но паук издал такой жуткий звук, что у нее волосы на загривке поднялись дыбом.
– Не трогай… В дождь они не опасны, если не задевать.
Пауков была масса. Крупных, размером с хищных птиц, провожающих их неподвижными глазами-точками. Вокруг стоял запах гнилостного болота – отвратный, мерзкий.
– Это из-за их яиц, – прошептал Бойд. – В сухую погоду они опасны, но реку пересечь не могут.
«Сколько же ты здесь пробыл, что успел стать арахнологом?»
Почти полчаса они пересекали паучий лес – долго. Зато когда он кончился, с облегчением уселись у сосны – чистой, без паутины, – сделали привал.
Сухой хлеб не лез в горло, но Бойд приказал есть – нужны силы. Белинда жевала мякиш упорно, как солдат, запивала его из фляги.
– Пока, вроде, тихо… Легко идем.
– Типун тебе… Подожди еще, сейчас сунемся вперед, и начнется.
– Но – дождь?
– Вот потому и было тихо. Иначе твари были бы уже здесь.
Радар показывал, что они продвинулись вперед всего на триста метров.
– Значит, осталось всего два километра.
На слове «всего» Бойд недобро хмыкнул.
– Кто это?
Сбоку хрюкали и фыркали огромные и клыкастые звери – не то кабаны, не то мутанты-собаки. Опустив головы, вынюхивали что-то в траве.
– Черт, не повезло…
В этот момент под подошвой Лин хрустнула ветка.
И твари тут же вскинулись, а следом послышался рык.
– Мечи к бою, – прошептал командир, – нужно вырезать всех, иначе пойдут следом…
Белинда кивнула, и сердце в ее груди вдвое ускорило темп.
«Собаки» оказались прыткими и очень злыми – окружали стаей, кидались сразу по несколько, нападали молниеносно. Взлетали и опадали мечи Бойда; то и дело секла чьи-то оскаленные морды Лин – рычание сменялось визгами, визги новым рычанием. Иногда чьи-то зубы щелкали так близко к запястьям, что Лин на мгновенье становилось муторно – она привыкла к врагам, но не тогда, когда они нападали сразу по десять-двенадцать особей…
На выручку приходил Бойд. Он видел затылком, ушами, плечами – он всегда все и кругом видел.
– Цела? – спросил, когда яростная борьба стихла, и лес на короткий промежуток времени снова стал просто лесом.
– Да, нормально.
– Пойдем, нам бы поторопиться. Знаешь, нам очень повезет, если к тому моменту, когда нас окружат, мы продвинемся вглубь еще хотя бы на полкилометра.
– Нас окружат?
– Уверен.
Дерьмо. Белинда точно знала, что окружения допустить нельзя – их схоронят заживо.
– Почему ты думаешь, что они окружат? Может, с одной-двух сторон… Это нормально.
– Лин.
Слово прозвучало укоризненно. И Белинда поняла – Бойд уверен в том, что говорит. Значит, знает, значит, видел.
– Тогда нам нужно бежать, Уоррен.
– Что?
– Бежать прямиком до улья.
– Знаешь, какой шлейф мы соберем, если побежим? Сколько их придет следом за нами.
– Знаю. Но выхода нет. Если окружат плотным кольцом, мы – трупы. Думаешь, пробежишь пару километров? Сможешь? Не выдохся?
Она подначивала намеренно. Каким-то образом почувствовала, что улей их уже «ощутил» и что спокойные времена в виде паучьего леса или псов, через минуту-другую останутся в прошлом.
– Ты… сумасшедшая. Мы приведем следом всю толпу.
– Она уже собирается – эта толпа. Вопрос лишь в том, успеет ли она взять нас в кольцо. Ты чувствуешь то, что чувствую я?
Бойд какое-то время стоял тихо, сканировал внутренние ощущения; почти рассвело.
– Нет.
А она точно знала: улей встревожен.
– Он на нас отреагировал, Бойд. Он знает, что мы идем.
– Черт, дерьмо!
Дерьмо или нет, но она обрадовалась, когда услышала долгожданную команду.
– Тогда погнали, любимая!
(Within Temptation – What Have You Done)
Она бегала в своей жизни много раз: кроссы, дистанции, просто так – для души. Бегала по пересеченной местности, в гору, с горы, на скорость… Но еще никогда в жизни она не бегала, ощущая пространство каждой клеткой нервной системы. Ее тело стало ее глазами, мозг – скоростным анализатором, а руки и ноги – орудием робота, нацеленным на достижение цели.
Цель одна – убить.
Их лица хлестали ветки, за ноги цеплялись корни, а навстречу вылетали то зубастые птицы, то рокочущие яростью и слюной криворукие мутанты. Последние имели во лбу один выпуклый глаз и пугали Лин больше всего – их пасть в половину лица вполне могла вместить в себя всю ее голову…
Бег стал адской гонкой.
Вокруг с каждой минутой все светлее из-за дневного света, но все темнее от монстров. Их уже стало столько, что приходилось прорубаться.
– Не тормозить! – орала Лин Бойду. И они, разделавшись с теми, кто мешал пути, ступали по спинам и головам следующих. А после вновь срывались на бег…
На тех, кто гнался за ними следом, они старались не смотреть.
– Еще полтора километра… – хрипел сбоку Уоррен.
– Много.
Пот заливал глаза; лес все гуще, все плотнее. Сверху свисали лианы, а на лианах черные и толстые ленты питонов.
– Берегись! Справа… Слева…
Змеи валились им на головы.
Никогда в жизни она не думала, что будет бежать «ни на жизнь, а на смерть». Вспомнился вдруг тест «М-23» – вспомнился и показался смешным.
– Быстрее!
Когда она начинала сдавать или запиналась, ее тут же хватала горячая рука, тянула вперед. Когда запинался Бойд, она выдергивала его из капкана бульдозером – потеряла мерило того, сколько осталось сил, сколько уже израсходовано. Последняя битва в ее жизни – если не достигнут улья, умрут оба.
– Мы не сгинем, Бойд…
За ними ревела, хрипела, шипела и пузырилась яростью толпа тварей.
– Сколько еще?!
– Километр…
– Давай-давай-давай, прибавь…
Они секли, не разбирая, кто и что попадается на пути: ломились сквозь чащу, сквозь чьи-то тела, автоматом сбрасывали все, что обвивалось вокруг шеи, не замечали, что кусают, цепляются, жгут ядовитой слюной.
– Семьсот метров…
– Пятьсот пятьдесят…
Сколько их за спиной? Тысячи?
Белинда боялась об этом думать. Здесь не выстоял бы и сам Джон… Во что она втравила Бойда? Теперь они умрут…
И, сжав зубы, выпинывала из головы страх.
Махать ножами стало так привычно, как дышать; на одежде больше не
