– Вот это, кстати, один из самых опасных вариантов. Естественно, подобных детей положено «изымать из обращения», поскольку им в прошлом быть категорически не полагается. Но таких случаев пока, слава богу, было чертовски мало…
– Хорошо. А все-таки зачем нужны такие вот сложности? Не проще было перемещать труп обратно не из какой-то там, к тому же отстоящей на целое десятилетие параллельной, альтернативной реальности, а прямо из «родного» 1945 года?
– Нет. Не проще. Только «Бродяги» могут вернуться в «исходную точку отправления» мгновенно и без каких-либо технических средств…
– Да ну?! А как именно, если не секрет?
– Не секрет. Рано или поздно все равно пришлось бы про это рассказать. Нет ничего проще. Когда «Бродяга» погибает в прошлом, его мгновенно выбрасывает обратно в будущее, в ту самую пресловутую «исходную точку»…
– Живым?
– Естественно.
– Почему?
– Нам-то откуда знать? Наш, как ты давеча выразился, «Институт Времени» существует всего-то четверть века. Исследования идут непрерывно, но о многих вещах мы по-прежнему понятия не имеем, тут мало просто открыть механизм перемещения во времени. И «феномен возвращения» – как раз из таких вещей, которые нам еще предстоит досконально изучить и понять. Видимо, дело в каких-то специфических искажениях темпорального поля и причинно-следственных связей. Если на эту тему начинают говорить ученые мужи, понять их становится невозможно уже на третьей минуте разговора и все еще больше запутывается. Но если в двух словах – в момент, когда чужеродный для данного времени живой организм перестает быть таковым, то есть живым, его почему-то вышвыривает туда, где он был вполне себе родным. Причем после этого «Бродяга» уже никогда не может попасть именно в то же самое время и место в прошлом, даже если его попытаться навести с помощью соответствующей аппаратуры. Ну а с обычными «перемещенцами», которые «Бродягами» не являются, это, естественно, не работает.
– Стоп, а как же тогда происходят все эти короткие перемещения туда и обратно, как у меня в детстве и юности? Ведь меня там никто вроде бы не убивал.
– Так они же непроизвольные и неконтролируемые, и причина их кроется в тех же локальных возмущениях темпорального поля и в мозгах самих «Бродяг». Человеческий мозг – штука сложная, мы зачастую сами до конца не знаем, чего хотим. Известны, например, случаи, когда «Бродяги» кратковременно проваливались в прошлое по причине очень высокой температуры или под воздействием медицинских препаратов, вызывающих галлюцинации… Кстати, такие кратковременные перемещения тоже бывают очень и очень опасными. Скажем, обронит «Бродяга» во время такого вот провала в прошлое какой-нибудь материальный предмет – и ищи его потом…
– Ага, вот оно что?! То есть все эти истории с признанными фейками фото, на которых в 1920-х годах сняты, например, люди с мобильниками, – это именно то, про что я подумал?
– Правильно мыслишь – обычно это оказываются как раз «Бродяги» во время очередного непроизвольного перемещения, по какой-то причине случайно попавшие в объективы фотографов или кинооператоров. Кстати, такие фото тоже положено изымать, но за всем, увы, невозможно уследить…
– То есть если я прямо сейчас достану пистолет и шмальну себе в висок…
– Окажешься во Вторпятове, в ту самую летнюю ночь. Это срабатывает всегда, даже если «Бродяга» в прошлом умирает от болезни или несчастного случая. Только ты не торопись это проделать, ты сделал еще не все, что от тебя требовалось…
– Опа… А все-таки почему труп надо перебрасывать именно отсюда?
– Объясняю. Перемещения во времени происходят, так сказать, по вертикальной оси, то есть «вверх-вниз». Как бы с этажа на этаж. А между альтернативными реальностями перемещения, так сказать, «горизонтальные», как из одной находящейся на определенном «этаже» комнаты в другую. Данный географический район всегда был местом довольно открытым и густонаселенным. Все время вокруг ходят и ездят ненужные свидетели. А для отправки из прошлого в будущее, как я уже сказала, требуется кое-какая непростая работа, сопряженная в том числе с шумовыми и световыми эффектами. То, где мы сейчас с тобой стоим, – единственная реальность, где это место капитально опустело на какое-то время и на него можно было спокойно и без свидетелей закинуть аппаратуру, оборудовав «окно» для обратного перемещения тела. Кстати, этот Жижемский-Гедройц в общих чертах знал наши возможности и всегда старался не оставаться в одиночестве, даже жить предпочитал в общежитиях или казармах, так чтобы его все время хоть кто-нибудь да видел. Понимал, сволочь, что мы его все равно рано или поздно достанем…
– И все-таки, по-моему, это выглядит как-то слишком сложно.
– Ничего сложного. Перемещения любых предметов между двумя альтернативными реальностями, при условии, что обе они достаточно стабильны, для любой нашей хроноустановки технически вовсе не сложны, зря беспокоишься…
– Кстати, а что это за странное озеро, на льду которого мы стоим?
– Вообще-то это кратер от взрыва водородной бомбы мощностью в полторы мегатонны, – усмехнулась моя собеседница.
У меня при этих ее словах внутри все упало и возникла лихорадочная мысль о свинцовых трусах, а точнее об их отсутствии.
– Да ты не бойся, – успокоила она. – Взрыв был довольно давно, радиацию сдуло ветром и смыло дождем. Фон здесь уже близок к естественному. Если, конечно, не нырять в ил, на самое дно озера…
Успокоила, блин…
– Ладно, – сказал я. – А кот – это тоже один из ваших «гаджетов»?
– Какой еще кот? – искренне удивилась Блон-динка.
– Крупный такой, пушистый, серо-полосатый, похожий на сибирского, – уточнил я. – Он почему-то появлялся каждый раз именно в тех точках, где я, как вы выразились, выполнял особо важное задание и «парировал происки» этого вовсе не героически погибшего хмыря. Начиная с зимы 1941 года. По-моему, каждый раз кот был одинаковый, и я подумал, что он там мог быть не просто так, а, скажем, ради наблюдения за мной.
– Да нет, с чего ты взял? – еще больше удивилась моя собеседница. – Нам для наблюдения вовсе нет надобности в подобных ухищрениях, мы такое никогда не используем. А тебе ничего не померещилось? И ты не путаешь – действительно кот каждый раз был один и тот же?
