Попрощался стрелец со своей женой и товарищами, поклонился на все четыре стороны и пошёл за заставу. Бросил мячик перед собою. Мячик катится да катится, а он за ним следом идёт.
Прошло с месяц времени, призывает король коменданта и говорит ему:
– Стрелец отправился на восемнадцать лет по белу свету таскаться, и по всему видно, что не быть ему живому. Ведь восемнадцать лет не две недели, мало ли что в дороге случится! Денег у него много; пожалуй, разбойники нападут, ограбят да злой смерти предадут. Кажись, можно теперь за его жену приняться. Возьми-ка ты мою коляску, поезжай в стрелецкую слободку и привези её во дворец!
Комендант поехал в стрелецкую слободку, приехал к стрельчихе-красавице, вошёл в избу и говорит:
– Здравствуй, умница, король приказал тебя во дворец представить.
Приезжает она во дворец, король встречает её с радостью, ведёт в палаты раззолоченные и говорит таково слово:
– Хочешь ли быть королевою? Я тебя замуж возьму.
– Где же это видано, где же это слыхано: от живого мужа жену отбивать! Каков ни на есть, хоть простой стрелец, а мне он – законный муж.
– Не пойдёшь охотою, возьму силою!
Красавица усмехнулась, ударилась об пол, обернулась горлицей и улетела в окно.
Много царств и земель прошёл стрелец, а мячик всё катится. Где река встретится, там мячик мостом перебросится; где стрельцу отдохнуть захочется, там мячик пуховой постелью раскинется.
Долго ли, коротко ли – скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, – приходит стрелец к большому, великолепному дворцу; мячик докатился до ворот и пропал.
Вот стрелец подумал-подумал: «Дай пойду прямо!» Вошёл по лестнице в покои, встречают его три девицы неописанной красоты:
– Откуда и зачем, добрый человек, пожаловал?
– Ах, красные девицы, не дали мне с дальнего походу отдохнуть да начали спрашивать. Вы бы прежде меня накормили-напоили, отдохнуть положили, да тогда бы и вестей спрашивали.
Они тотчас собрали на стол, посадили его, накормили-напоили и спать уложили.
Стрелец выспался, встаёт с мягкой постели; красные девицы несут к нему умывальницу и шитое полотенце. Он умылся ключевой водой, а полотенца не принимает.
– У меня, – говорит, – своя ширинка; есть чем лицо утереть.
Вынул ширинку и стал утираться. Спрашивают его красные девицы:
– Добрый человек! Скажи: откуда достал ты эту ширинку?
– Мне её жена дала.
– Стало быть, ты женат на нашей родной сестрице!
Кликнули мать-старушку; та как глянула на ширинку, в ту ж минуту признала:
– Это моей дочки рукоделье!
Начала у гостя расспрашивать-разведывать. Он рассказал ей, как женился на её дочери и как царь послал его туда – не знаю куда, принести то – не знаю что.
– Ах, зятюшка! Ведь про это диво даже я не слыхивала! Постой-ка, авось мои слуги ведают.
Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, и вдруг – откуда только взялись! – набежали всякие звери, налетели всякие птицы.
– Эй вы, звери лесные и птицы воздушные! Вы, звери, везде рыскаете, вы, птицы, всюду летаете: не слыхали ль, как дойти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что?
Все звери и птицы в один голос отвечали:
– Нет, мы про то не слыхивали!
Распустила их старуха по своим местам – по полям, по лесам, по рощам; воротилась в горницу, достала свою волшебную книгу, развернула её – и тотчас явились к ней два великана:
– Что угодно, что надобно?
– А вот что, слуги мои верные! Понесите меня вместе с зятем на окиян-море широкое и станьте как раз на середине – на самой пучине.
Тотчас подхватили они стрельца со старухою, понесли их, словно вихри буйные, на окиян-море широкое и стали на середине – на самой пучине: сами как столбы стоят, а стрельца со старухою на руках держат. Крикнула старуха громким голосом – и приплыли к ней все гады и рыбы морские: так и кишат! Из-за них синя моря не видно!
– Эй вы, гады и рыбы морские! Вы везде плаваете, у всех островов бываете; не слыхали ль, как дойти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что?
Все гады и рыбы в один голос отвечали:
– Нет! Мы про то не слыхивали!
Вдруг протеснилась вперёд старая колченогая лягушка, которая уж лет тридцать как в отставке жила, и говорит:
– Ква-ква! Я знаю, где этакое диво найти.
– Ну, милая, тебя-то мне и надобно! – сказала старуха, взяла лягушку и велела великанам себя и зятя домой отнести.
Мигом очутились они во дворце. Стала старуха лягушку допытывать:
– Как и какою дорогою моему зятю идти?
Отвечает лягушка:
– Это место на краю света – далеко-далеко! Я бы сама его проводила, да уж больно стара, еле ноги волочу, мне туда в пятьдесят лет не допрыгать.
Старуха принесла большую банку, налила свежего молока, посадила в неё лягушку и даёт зятю.
– Неси, – говорит, – эту банку в руках, а лягушка пусть тебе дорогу показывает.
Стрелец взял банку с лягушкою, попрощался со старухой и её дочками и отправился в путь. Он идёт, а лягушка ему дорогу показывает.
Близко ли, далёко ли, долго ли, коротко ли – приходит к огненной реке. За тою рекой высокая гора стоит, в той горе дверь видна.
– Ква-ква! – говорит лягушка. – Выпусти меня из банки, надо нам через реку переправиться.
Стрелец вынул её из банки и пустил наземь.
– Ну, добрый молодец, садись на меня, да не жалей: небось не задавишь!
Стрелец сел на лягушку и прижал её к земле; начала лягушка дуться, дулась, дулась и сделалась такая большая, словно стог сена. У стрельца только и на уме, как бы не свалиться:
– Коли свалюсь, до смерти ушибусь!
Лягушка надулась да как прыгнет – перепрыгнула через огненную реку и сделалась опять маленькою.
– Теперь, добрый молодец, ступай в эту дверь, а я тебя здесь подожду; войдёшь ты в пещеру и хорошенько спрячься. Спустя некое время придут туда два старца, слушай, что они будут говорить и делать, а после, как они уйдут, и сам то же говори и делай!
Стрелец подошёл к горе, отворил дверь – в пещере так темно, хоть глаз выколи! Полез на карачках и стал руками щупать. Нащупал пустой шкаф, сел в него и закрылся. Вот немного погодя приходят туда два старца и говорят:
– Эй, Шмат-разум! Покорми-ка нас.
В ту ж минуту – откуда что взялось! – зажглись люстры, загремели тарелки и блюда, и явились на столе разные напитки и кушанья. Старики напились, наелись и приказывают:
– Эй, Шмат-разум! Убери всё.
Вдруг ничего не стало – ни стола, ни питья, ни кушаний, люстры все погасли.
Слышит стрелец, что два старца ушли, вылез из шкафа и крикнул:
– Эй, Шмат-разум!
– Что угодно?
– Покорми меня!
Опять явились и люстры зажжённые, и стол накрытый, и всякие напитки и кушанья.
Стрелец сел за стол и говорит:
– Эй, Шмат-разум! Садись, брат, со мною: станем есть-пить вместе, а то одному мне скучно.
Отвечает невидимый голос:
– Ах, добрый человек! Откуда тебя Бог
