– Стало быть, братцы, – говорит Ваня, – и мне ехать надо?
– Ну, ты хоть и не езди, чего тебе там делать, убогому!
– Нет, уж если царь приказывает, и я на пир пойду.
На другой день опять кипит народ у царских ворот. Собралось молодцев и глазом не окинешь. Приехали старшие, пришёл и Ваня пешочком, тихо, смирно, словно он никогда царя с царевной и не видывал. Начались пиры, полились меды. Сам царь с царевною гостей обходит. Всякого гостя царевна из своих рук угощает, всякому чарку наливает да смотрит: не утрётся ли кто ширинкой? – тот и жених её. Все столы обошли, между боярами, между генералами перебрали – никто не утёрся ширинкой. Ваня сидит в уголке, улыбается, а царевна к нему-то подойти и не догадается. Наконец повернулась и к нему, к последнему, подошла. Взял Ваня чарку, выпил да и утёрся ширинкой.
Царевна обрадовалась, берёт его за руку, ведёт к отцу и говорит:
– Батюшка! Вот мой суженый!
Разговоры тут коротки: весёлым пирком да за свадебку. Стал наш Ваня царским зятем, оправился, очистился, сделался молодец молодцом!
Тогда-то узнали братья, что значит отцовского завета слушаться.Терёшечка
Худое было житьё старику со старухою: век они прожили, а детей не нажили. Вот пошёл раз старик в лес за дровами, выбрал дерево и только что замахнулся топором, вдруг говорит ему дерево человечьим голосом:
– Не руби меня, добрый человек. Я твоё горе знаю и в нём тебе помогу. Срежь ты с меня малую веточку, снеси домой, прикажи старухе её в чистые пелёнки укутать да в тёплую золу под печку положить; увидишь, что будет.
Послушался старик дерева, сделал всё по сказанному.
Сидят старик и старуха в избе, ждут, что из веточки будет. Вдруг слышится из-под печки голосок:
– Батюшка, матушка, выньте меня отсюда!
Заглянули под печку – а там мальчик лежит, да такой славный – настоящая ягодка. Обрадовались старики, назвали его Терёшечкой и стали беречь-растить.
Как стало Терёшечке семь годков, сделал ему старик челнок да вёсельце, старуха надела на сынка белую рубашку с красным поясом, и отпустили его рыбку ловить. Сел Терёшечка в свою лодку и поплыл – далеко-далеко.
Вот пришла старуха на берег и стала кликать Терёшечку:
– Терёшечка, сыночек, плыви-плыви к бережочку! Я, мать, пришла, тебе есть принесла.
Услыхал Терёшечка материн голос и стал приговаривать:
– Челночок-челночок, плыви к берегу ближе: это меня матушка зовёт!
Приплыл челнок к берегу, старуха Терёшечку накормила, напоила и опять за рыбкой отпустила.
Услыхала ведьма, как старуха сынка кликала, и задумала поймать Терёшечку, чтобы его съесть. Пришла она на берег и запела ласковым голоском:
– Терёшечка, сыночек, плыви-плыви к бережочку! Я, мать, пришла, тебе есть принесла.
Терёшечка обознался, приплыл к берегу – ведьма выскочила, схватила его, сунула в мешок, примчала к себе домой и приказывает своей работнице Алёнке:
– Истопи печь да зажарь мне Терёшку хорошенько, а я пойду по делу.
Алёнка истопила печь и говорит Терёшечке:
– Ну, ложись на лопату, я тебя в печь посажу!
– Да я мал ещё, не знаю, как на лопату ложиться, – говорит Терёшечка. – Ты сама мне покажи.
Легла Алёнка на лопату, а Терёшечка – шмыг её в печь и заслонкой закрыл. Сам вышел из дома, залез на высокое дерево и сидит.
Воротилась ведьма домой, вынула жаркое из печи – и давай есть. Ела-ела, потом вышла на лужок, стала на травке валяться да приговаривать:
– Покатаюся-поваляюся, Терёшкиного мясца поевши!
А Терёшечка ей с дерева:
– Покатайся-поваляйся, Алёнкиного мясца поевши!
Перестала ведьма кататься, видит: на дереве Терёшечка сидит. Взвыла она со злости, бросилась грызть дерево, на котором Терёшечка сидел. Зашаталось, затрещало дерево.
Сидит Терёшечка ни жив ни мёртв, вдруг видит: летит стадо гусей. Стал он их упрашивать:
– Гуси мои, лебёдушки! Возьмите меня на крылышки! Отнесите к отцу, к матери: там вас накормят-напоят!
– Ка-га! – говорят гуси. – Пусть тебя отсталый гусёнок возьмёт!
А дерево совсем уж перегрызено, вот-вот повалится. Остановилась ведьма отдохнуть, глядит на Терёшечку, облизывается. Вдруг летит отсталый гусёнок, чуть крылышками машет. Взмолился к нему Терёшечка:
– Ой ты, гусёк-лебедь мой! Возьми меня на крылышки, отнеси к отцу, к матери: там тебя досыта накормят, холодной водицей напоят!
Пожалел гусёнок Терёшечку, подхватил его на крылья.
Прилетел гусёнок к Терёшечкину дому и опустился на крышу. А старуха в то время блинов напекла; сидят они со стариком, сынка Терёшечку поминают.
– Это тебе, старик, блин, а это мне! – говорит старуха.
– А мне? – отозвался Терёшечка.
– Посмотри-ка, старик: что это там на крыше отзывается.
Вышел старик, глядь: а на крыше Терёшечка сидит, живой, здоровый. Обрадовались ему отец с матерью так, что и рассказать нельзя. И стали они жить-поживать, добра наживать.
А отсталого гусёнка отпоили, откормили, на волю пустили.Белая уточка
Женился один князь на прекрасной княжне. Не успел он на неё наглядеться – а уж надо расставаться: пришлось ему ехать в дальний путь.
Как уехал князь, заперлась княгиня в своём тереме, никуда не выходит. Долго ли, коротко ли, приходит раз к княгине женщина, такая простая с виду да сердечная.
– Чего, – говорит, – княгинюшка, всё одна в терему сидишь, скучаешь? Хоть бы по саду прошлась, тоску размыкала.
Понравились княгине эти слова. «Не беда, – думает, – по саду походить». И пошла.
А в саду тёк хрустальный ручей.
– Что, – говорит женщина, – день такой жаркий, солнце палит, а водица свежая, чистая. Давай искупаемся.
Подумала княгиня: «Ведь не беда искупаться». Скинула сарафанчик и прыгнула в воду. Только окунулась – женщина ударила её по спине.
– Плыви, – говорит, – белой уточкой!
И поплыла княгиня белой уточкой, вспорхнула и улетела далеко-далеко.
Ведьма только и ждала того: вывела из кустов свою дочь, размалевала так, что она сделалась похожей на княгиню, одела в княгинины платья, и сели они поджидать князя.
Долго ли, коротко ли, вернулся князь. Бросилась ведьмина дочь ему на шею, он обмана и не распознал.
А уточка снесла в камыше три яичка, вывела деточек: двух хороших, а третьего заморышка, и деточки её вышли – ребяточки. Вырастила их белая уточка, и стали они по реченьке ходить, злату рыбку ловить, лоскутки собирать, кафтанчики сшивать, да выскакивать на бережок, да поглядывать на лужок.
– Ох, не ходите туда, деточки, не ходите, голубяточки!
А дети не слушают: бегают по травке, гуляют на муравке; дальше да дальше – и забрались на княжий двор.
Как ведьма их узнала, так зубами и заскрипела. Князя дома не было. Сейчас позвала она деточек, накормила, напоила и спать уложила; а сама велела разложить огни, навесить котлы, наточить ножи. Легли два братца и заснули. А заморышка, чтоб не застудить, наказала им мать за пазушкой носить. Заморышек-то и не спит, всё слышит, всё видит. Ночью пришла ведьма под дверь и спрашивает:
– Спите вы, детки, или не спите?
Заморышек ей отвечает:
– Мы спим не спим – думу думаем!
«Не спят ещё!» – думает ведьма.
Ушла, походила-походила и опять спрашивает через дверь:
– Спите, детки, иль нет?
Заморышек опять ей так же ответил.
«Что такое, – думает
