– Сейчас… Держи.
Взяв зажигалку, она медленно произнесла:
– Если увидят свет, нам конец.
И склонилась над проводом. Мэтт нагнулся над ней, загораживая собой свет. Потом глянул вверх. Над полосой мглы появились два выступа, они двигались. Мэтт прошептал было: «Стоять!» Но было уже поздно – под ним вспыхнул желтый огонек.
Головы исчезли.
Лейни дернула его за руку:
– Бежим! Вдоль стены!
Он последовал за ней.
– Теперь ложись!
Мэтт плюхнулся на живот рядом с ней. Раздался оглушительный взрыв. Металлические осколки пели вокруг, с тихим звоном ударяясь о стену. Что-то оторвало кусочек уха Мэтта, и он хлопнул по ранке, словно это был осиный укус.
Он не успел даже выругаться. Лейни дернула его, и они побежали обратно. Со стены летели растерянные крики, и Мэтт увидел множество обращенных к ним с Лейни глаз. Затем все вокруг адски засияло.
– Сюда!
Лейни бросилась на колени, приложила его руку к своей лодыжке и полезла в дыру. Следуя за ней, Мэтт слышал, как милосердные пули разбиваются вокруг его пяток.
Снаружи дыра оказалась достаточно широка, чтобы ползти на четвереньках. Похоже, взрыв был направленным. Но стена была толстой, и под ней отверстие сузилось. Пробирались на животе, царапаясь о стенки. Здесь тоже было светло, даже слишком. У Мэтта заслезились глаза. На земле по другую сторону стены он увидел ряд воронок, и вонь кордита мешалась с запахом сырой земли.
– Мины, – сказал он с изумлением.
Нажимные мины, сдетонировавшие от взрыва, должны были прикончить спрыгнувшего со стены. И убить.
– Я польщен, – прошептал он сам себе.
– Заткнись! – гневно обернулась к нему Лейни, и в слепящем искусственном свете он увидел, как меняются ее глаза.
Потом она повернулась и побежала. Прежде чем Мэтт успел среагировать, Лейни оказалась вне досягаемости.
Вокруг раздался топот. Полицейские мчались к дыре в стене. Удивительно – никто не пытался задержать Лейни. Но вот Мэтт увидел, как один вдруг резко остановился, а потом рванул за ней.
На Мэтта полицейские не обращали ни малейшего внимания. Он был невидим, но потерял Лейни. Теперь она может полагаться только на ружье… И он не знает, как найти Полли.
Он стоял в растерянности.
Нахмурившись, Гарри Кейн рассматривал руки, не подходившие одна к другой. Он и раньше видел трансплантаты, но ни разу не встречал такого лоскутного человека, как Миллард Парлетт.
– Искусственная? – спросила Лидия.
– Нет. Но это и не обычная трансплантация.
– Пора бы ему прийти в себя.
– Я пришел в себя, – сказал Миллард Парлетт.
Гарри вздрогнул:
– Вы можете говорить?
– Да. – Голос Парлетта был похож на скрип двери. Его смягчала певучесть экипажного говора, но на внятности сказывалось воздействие парализатора. Он медленно, старательно произнес: – Можно стакан воды?
– Лидия, будь добра, принеси.
– Вот.
Приземистая бой-баба, поддерживая голову старика, понемногу вливала ему в рот воду. Гарри рассматривал этого человека. Его прислонили к стене гостиной, с тех пор он не сдвинулся и, вероятно, все еще не мог этого сделать, но мышцы лица, вначале вялые и податливые, теперь придали этому лицу выразительность.
– Благодарю, – сказал он окрепшим голосом. – Знаете, вам не стоило в меня стрелять.
– У вас есть что нам рассказать, мистер Парлетт?
– Вы Гарри Кейн. Да, у меня есть что рассказать. А потом я предложу вам сделку.
– Я готов к сделкам. Какого рода?
– Вы поймете, когда я закончу. Позвольте начать с груза недавнего рамробота. Вопрос в некоторой степени технический…
– Лидия, позови Джея.
Лидия Хэнкок бесшумно вышла.
– Я хочу, чтобы технические вопросы выслушивал он, – объяснил Гарри. – Джей – наш гений.
– Джейхок Худ? Он тоже здесь?
– Вижу, вы о нас немало знаете.
– Я изучаю деятельность Сынов Земли дольше, чем вы живете на свете. У Джейхока Худа блестящий ум. Давайте подождем его.
– Изучали нас, значит. Но зачем?
– Постараюсь объяснить, Кейн. Но это займет время. Не казалась ли вам ситуация на Горе Погляди-ка искусственной, хрупкой?
– Пф! Вы бы так не считали, если бы пытались изменить ее столько же лет, сколько и я.
– Серьезно, Кейн. Наше общество целиком зависит от технологии. Измените технологию, и изменится общество. В особенности этика.
– Это смешно. Этика – всего лишь этика.
Рука старика дернулась.
– Дайте договорить, Кейн.
Гарри промолчал.
– Рассмотрим хлопковый джин, – сказал Миллард Парлетт. – Это изобретение сделало экономически выгодным выращивание в больших количествах хлопка на территории южных Соединенных Штатов, но не северных. Что привело к появлению большого количества рабов в одной части страны, в то время как в другой рабство исчезло. Результатом стала проблема расовой нетерпимости, просуществовавшая века. Рассмотрим средневековую броню. Этика рыцарства основывалась на том, что доспехи являются абсолютной защитой против любого противника, не защищенного подобным же образом. Длинный лук и позднее порох покончили с рыцарством и обусловили появление новой этики.
Миллард Парлетт остановился, чтобы перевести дыхание. Через секунду продолжил:
– Рассмотрим войну как продолжение политики другими средствами. Знаете, вначале так и было. Потом появились отравляющие газы, атомная бомба, водородная бомба и перспектива создания водородно-кобальтовой бомбы. Каждое из этих изобретений делало войну все менее пригодной для навязывания своей воли, все более и более разрушительной, пока национализм сам по себе не стал слишком опасен, чтобы его терпеть, и Объединенные Нации Земли сделались более могущественными, чем любой другой альянс государств. Рассмотрим заселение Пояса. Чисто технологическое достижение, которое тем не менее создало богатейшее население в том регионе системы, где, безусловно, требовалась новая этика, где глупость автоматически влекла за собой смертный приговор.
Устав, старик снова сделал паузу.
– Я не историк, – сказал Гарри. – Но мораль есть мораль. То, что неэтично здесь и сейчас, неэтично везде и всегда.
– Кейн, вы ошибаетесь. Этично ли казнить человека за воровство?
– Разумеется.
– Знаете ли вы, что когда-то существовала тщательно разработанная наука о реабилитации преступников? Это была, естественно, ветвь психологии, но, пожалуй, самая мощная. К середине двадцать первого века почти две трети преступников в конце концов освобождались как исправившиеся.
– Но это глупо. К чему была вся эта возня, когда банки органов просто вопили о… А, я понял. Банков органов не было.
Старик наконец улыбнулся, показав идеальные новые зубы. Сверкающие зубы и проницательные серые глаза: из-под морщинистой размякшей маски выглянул настоящий Миллард Парлетт.
Правда, зубы не могут быть его собственными, подумал Гарри. Ну и черт с ним.
– Продолжайте, – сказал он.
– Давным-давно я осознал, что этическая ситуация на Горе Погляди-ка крайне нестабильна. Она должна была измениться когда-нибудь, причем внезапно, даром что Земля постоянно бомбардирует нас новыми открытиями. Я решил подготовиться.
Кто-то спускался по лестнице бегом. В комнату ворвались Лидия и Худ. Гарри Кейн представил Худа Милларду Парлетту, словно они уже заключили союз. Худ понял намек и обменялся с Парлеттом официальным рукопожатием, внутренне морщась, поскольку рука Парлетта все еще ощущалась как нечто мертвое.
– Не отпускайте руку, – сказал Миллард Парлетт. – Изучите ее.
– Мы это уже сделали.
– Ваши выводы?
– Спросить вас самого.
– Судя по всему, Земля использует биоинженерию в медицинских целях. В капсуле рамробота было четыре подарка, вместе с
