– Да неужели?!
Парлетт улыбнулся, и его голова стала очень похожа на голый череп.
– Я ни разу не попадался.
– Дело в том, что Реализация может сделать это с любым. И постоянно делает. Перед домовладельцем даже не извиняются, когда не находят следов преступления.
– Связывать руки полиции – это прямой путь к хаосу, что мне совсем не нравится. – Парлетт сделал хороший глоток сидра. – Ну ладно, а как вам вот такой аргумент? Была когда-то такая штука, как ордер на обыск. Это не позволяло полиции ООН врываться в дома, если только у нее не было основательных причин, которые она могла предъявить судье.
– Звучит любопытно.
– Подробности можно выяснить в библиотеке.
– И еще одно. Дело сейчас обстоит так, что Реализация обладает исключительной монополией на арестованных. Людей хватают, решают, что они виновны, и разбирают на органы. Следует как-то разделить эти функции.
– Я думал об этом, Кейн. Давайте введем закон, по которому никто не может быть казнен до тех пор, пока суд из десяти человек явным большинством не признает его виновным. Для тех случаев, когда равно замешаны экипаж и колонисты, – жюри из пяти экипажников и пяти колонистов. В остальных случаях жюри будет целиком состоять из представителей той же социальной группы, что и арестованный. Все судебные процессы будут открытыми, для их освещения надо выделить специальный канал телевидения.
– Это звучит…
– Так и есть! – Громыхнув ножками стула о пол, Джей Худ вернулся в дискуссию. – Вы соображаете, что ваши предложения, озвученные сегодня, отбирают власть у Госпиталя?
Парлетт нахмурился:
– Возможно. И какое это имеет значение?
– Вы говорите так, словно на Горе Погляди-ка есть две ведущие группы. Но их три! Вы, мы и Госпиталь, самый могущественный из всех. Парлетт, одни Демоны Тумана знают, как долго вы изучали Сынов Земли. А сколько времени вы потратили на изучение Хесуса Пьетро Кастро?
– Я знаю его давно. – Миллард Парлетт задумался. – По крайней мере, мне известно, что он компетентен. Но вряд ли я представляю себе, о чем он думает на самом деле.
– А вот Гарри представляет. Гарри, что сделает Кастро, если мы попытаемся наложить все эти ограничения на его полицию?
– Не понимаю, – нахмурился Миллард Парлетт. – Кастро хороший работник. Он лоялен и всегда трудился на благо экипажа. Все, с чем согласится экипаж, примет и он.
– Черт возьми, Худ прав, – сказал Гарри Кейн. – Я знаю Кастро лучше, чем собственного отца. Я просто об этом не подумал.
– Хесус Пьетро Кастро – верный…
– …слуга экипажа. Правильно. Теперь минутку погодите, Парлетт. Дайте мне сказать. Во-первых, лояльность. Кому он верен: всему экипажу или кому-то конкретно?
Парлетт хмыкнул. Он взял было свою чашку, но обнаружил, что она пуста.
– Он уважает вас, – сказал Гарри Кейн, – есть и другие, отвечающие его нравственным критериям, но по-настоящему он лоялен некоему идеальному экипажнику – человеку, который не расточителен, вежлив с подчиненными, точно знает, как с ними обращаться, и постоянно печется о благе колонистов. Вот этому образу он и служит. А теперь подумаем о том, что мы намерены ввести. Ордер на обыск для полиции Реализации. Лишение Реализации права самостоятельно решать, кто из колонистов получит остаточный материал из банка органов. Мы будем указывать полицейским, кого казнить, а кого миловать. Что еще, Джей?
– Энергия. Мы отберем у Госпиталя монополию на электричество. А с меньшими ограничениями для колонистов у полиции окажется меньше работы. Кастро придется сократить штаты.
– Правильно. Но вы ведь не думаете, что все экипажники на Плато собираются со всем этим согласиться?
– Конечно нет. Но нам, возможно, удастся вразумить большинство. По крайней мере, большинство в политической власти.
– К чертям ваше большинство. Кому из экипажа останется лоялен Кастро? Вы можете на это ответить?
Парлетт почесал в затылке:
– Я понял, куда вы клоните. Если вы правильно разгадали Кастро, он последует за консервативной фракцией.
– Так он и сделает, поверьте. Он последует за теми экипажниками, которые скорее умрут, чем примут наши компромиссы. И вся Реализация последует за ним. Он ее лидер.
– И все оружие у них, – сказал Худ.
Глава 12
Транспортный корабль
Кровоточащее сердце. Мэттью Келлер. Полли Турнквист.
При чем тут Полли Турнквист?
Она не имеет никакого отношения к нынешним бедам. С вечера субботы она страдает от сенсорной депривации при «лечении в гробу». Почему его преследует девушка-колонистка? Чем она так покорила его, что заставила покинуть кабинет в такое время? Он не был столь сильно увлечен, с тех пор как…
Он не мог вспомнить.
Охранник, шедший впереди, вдруг остановился, нажал кнопку на стене и отступил в сторону. Хесус Пьетро вернулся к реальности. Они достигли лифта.
Двери раздвинулись, и Хесус Пьетро вошел внутрь, сопровождаемый двумя полицейскими.
«Где Полли? – шептал голос в глубине его сознания. – Где она? Скажи мне, где находится Полли!»
Кровоточащее сердце. Мэттью Келлер. Полли Турнквист.
То ли он в конце концов сошел с ума – из-за колонистки! – то ли существует какая-то связь между Мэттью Келлером и Полли Турнквист. Но у него никаких доказательств.
Возможно, девушка может ему ответить.
И если может, то наверняка скажет.
Мэтт следовал за ними до конца коридора, окончившегося тупиком. Когда полицейские остановились, он тоже остановился. Он был в растерянности: действительно ли Кастро шел к Полли?
В стене раздвинулись двери, и трое его проводников вошли. Мэтт шагнул тоже, но у дверей остановился. Помещение слишком тесное. Он заденет чей-нибудь локоть и будет застрелен…
Двери закрылись, Мэтт услышал приглушенный шум удаляющегося механизма.
Что это за воздушный шлюз? И почему здесь, черт возьми?
Затерявшись в Госпитале, он оказался в глухом конце коридора. Шеф и два охранника остались по ту сторону дверей. Охранники вооружены и бдительны, но других проводников у него нет. Мэтт нажал большую черную кнопку.
Двери не открылись.
Он нажал снова. Ничего не произошло.
Не было ли у охранника свистка или ключа?
Мэтт окинул взором коридор до поворота и подумал, сможет ли вернуться в кабинет Кастро. Вероятно, нет. Он снова нажал кнопку…
Механический шум был едва слышен, но усиливался.
Двери вскоре открылись, показав крошечную пустую комнату, похожую на ящик.
Мэтт вошел, слегка пригнувшись, готовый ко всему. Других дверей нет. Как вышли остальные? Ничего нет, кроме четырех кнопок: «1», «2», «Открыть двери», «Аварийная остановка».
Он решил нажимать по порядку. Кнопка «1» ничего не дала. Он нажал «2», и все случилось одновременно.
Двери закрылись. Комната пришла в движение. Мэтт ощутил вибрацию и сильное давление на подошвы ног. Он упал на четвереньки, подавив крик. Давление исчезло, но комната по-прежнему подрагивала на ходу, и доносился необычный, пугающий звук механизмов. Мэтт ждал, съежившись на четвереньках.
Вдруг возникло непривычное ощущение в животе и ниже. Чувство падения.
«Ну вот!» – сказал себе Мэтт.
Коробку затрясло, и она остановилась.
Двери открылись. Мэтт медленно вышел наружу.
Он оказался на высоком узком мостике. Движущийся ящик находился на одном
