– Метеорная атака! – заорал Гарнер.
Взгляд Андерсона стал осмысленным.
– Не смешно, – заметил он.
– Нет?
– Нет. Вы, случайно, не из тех, кто вопит «караул! спасайся кто может!» на переполненном пешеходами эскалаторе? Который час?
– Ноль три ноль четыре. – Гарнер вгляделся в звезды. – Нептуна нет. Почему?
– Секундочку.
Андерсон повозился с двигателями ориентации. Корабль развернулся. Нептун был зеленовато-голубым шаром, тусклым в слабом свете Солнца. На близком расстоянии сияние планет часто внушает трепет, а то и вообще ослепляет. Этот мир выглядел лишь невыносимо холодным.
– Вот он. И что мне с ним делать?
– Выведи нас на поисковую орбиту и начни радарное сканирование. Можешь ли ты настроить радар так, чтобы он искал что-то столь же плотное, как вещество белого карлика?
– Вы хотите сказать, настроить его на поиск вглубь планеты? Есть, капитан.
– Андерсон?
– Ага? – Тот уже работал на пульте.
– Ты помнишь, что у нас мало времени?
Андерсон ухмыльнулся:
– Я могу вывести эту штуку на форсированную орбиту[33] и закончить поиск в пять часов. Хорошо?
– Замечательно, – ответил Люк и стал набирать заказ для завтрака.
– Только вот что. Какое-то время мы будем в невесомости. Выдержите?
– Разумеется.
Андерсон принялся за дело. Когда он закончил, корабль балансировал носом к планете, в тысяче миль над поверхностью, подталкиваемый силой примерно в одну единицу земного тяготения. Примерно – потому что Андерсон постоянно вносил поправки.
– И можете не беспокоиться, – пояснил он. – Я стараюсь висеть над атмосферой, но если начнем опускаться в суп, достаточно будет отключить двигатель. На этой тесной орбите нас удерживает только он. Мы тут же улетим во внешний космос.
– Так вот что такое форсированная орбита. А как ты ведешь поиск?
– На карте это будет выглядеть так, будто я следую линиям долготы. При каждом пересечении полюса буду на несколько минут сдвигать корабль в сторону, чтобы мы могли менять траекторию поиска. Нельзя просто позволить планете вращаться под нами. Это заняло бы почти шестнадцать часов.
Примерно в тысяче миль внизу проплывала планета. В атмосфере присутствовали слабые полосы, но основным цветом был бело-голубой[34]. Андерсон продолжал раскачивать радар над и под надвигающимся горизонтом, который на экране выглядел как сильно разреженный воздух. На самом деле это был твердый камень[35].
– Понимаете, все делается для того, чтобы выяснить, там ли это, – сказал Андерсон часом позже. – Если мы увидим пятно, то зафиксируем его с точностью до пятисот миль. Это все.
– Нам только это и нужно.
Через девять часов Андерсон развернул корабль и начал подъем. Его руки болели от плеч до кончиков пальцев.
– То, что мы ищем, там, – сказал он устало. – Что теперь?
– Теперь мы подготовимся к схватке. Направь нас к Нереиде[36] и выключи двигатель.
Яркие звезды, которыми выглядели два космолета на термоядерном ходу, находились слишком близко к крошечному Солнцу, и их было нелегко заметить. «Золотое кольцо» Андерсон даже не смог найти. Но корабль Гринберга оказался четко различим – голубая, постепенно разгорающаяся точка на краю золотой короны Солнца. Гарнер и Андерсон летели по десятичасовой трассе к Нереиде, внешней луне Нептуна. Они видели, что свет корабля Гринберга становится все ярче.
В девять тридцать огонек начал подрагивать. Гринберг маневрировал.
– Будем стрелять? – поинтересовался Андерсон.
– Думаю, нет. Посмотрим, куда он направляется.
Они находились на ночной стороне планеты. Гринберг нырнул к Нептуну около линии терминатора. Его было хорошо видно.
– К Нереиде он не движется, – заметил Андерсон.
Оба почему-то говорили шепотом.
– Да. Либо он оставил это на Тритоне[37], либо на орбите. Неужели спустя столько лет оно еще может быть на орбите?
– Ракеты поставлены на самонаведение, – прошептал Андерсон.
Гринберг миновал Тритон и начал торможение.
– На орбите? – изумился Гарнер. – Да он рехнулся.
Двадцать минут спустя корабль Гринберга выглядел как покачивающийся огонек между рогами холодно-голубого серпа Нептуна. Они наблюдали за его медленным движением к одному из рогов. Корабль перешел на форсированную орбиту, чтобы вести поиск на поверхности.
– Что теперь? – спросил Андерсон.
– Мы подождем и посмотрим. Я сдаюсь, Андерсон. Ничего не понимаю.
– Готов поклясться, что оно не на Нептуне.
– Ага! – Гарнер указал пальцем. – Ура! Ура! Вся банда в сборе.
Вблизи освещенного края планеты показалось крошечное световое копье.
Зелено-голубой шар был больше, чем ожидал Кзанол. Впервые он пожалел, что по своей беспечности не попытался собрать больше сведений о восьмой планете, когда имел на то шанс два миллиарда лет назад. Отвечая на его вопрос, пилот и второй пилот вспомнили, что тяготение Нептуна на поверхности составляет 1,23 единицы[38]. Земные, разумеется. Для Кзанола это будет около двух с половиной.
Кзанол стоял у одного из малых окон, упершись челюстью в его нижний край, втянув кожистые губы в нервном оскале. Теперь уже скоро! Пилот подталкивал корабль к поисковой орбите.
Кто-то уже там.
Тот наполовину спящий свободный раб, которого Кзанол миновал на полпути. Он почти на другой стороне планеты, но через восемнадцать дилтунов или около того объявится снова. Кзанол велел пилоту вывести «Золотое кольцо» на орбиту и отключить двигатель. Пусть поисками занимается раб.
Корабль шел низом, выплевывая пламя к звездам. Раб в самом деле обрисовывал поисковый маршрут. Кзанол спросил себя: а как спуститься на двигателе, у которого не хватает мощности?
Он позволил пилоту подумать над этим, и пилот предложил использовать разом ракеты, крылья и прямоточные двигатели. Но даже пилот не придумал, как потом подняться[39].
Кзанол-Гринберг, разумеется, ничего не подозревал. При текущей настройке для его радара корабль Кзанола был бы прозрачнее воздуха. Даже планета выглядела на экране просвечивающейся. Кзанол-Гринберг продолжал следить за экраном, уверенный, что если Мэсни пропустит скафандр, то сам он его заметит.
