Я сглотнула внезапно ставшую очень вязкой слюну. В последние дни было по-весеннему тепло. И пусть календарь упрямо твердил о том, что зиме еще слишком рано сдавать позиции, природа брала свое. В том числи и в виде этого дикого пиршества под окнами моего родного дома.
Я не хотела туда идти, но ноги сами повели меня в сторону конюшни. Сытые, разжиревшие на пролитой крови птицы внимания на меня обратили не больше, чем на начавший противно моросить дождь. Смрад вблизи конюшни стоял такой, что у меня на глазах навернулись слезы, а желудок, сжавшись в тугой комок, судя по ощущениям, попытался вырваться наружу.
Вырытую вдоль стены яму я заметила не сразу. Она притаилась, спряталась за сухими шипастыми кустами роз…
Я многое повидала… все-таки полжизни провела с дядюшками, работающими частенько в трущобах и всяких злачных местечках. Я видела трупы и раньше, посиневшие, разбухшие от жары или влаги, тронутые бурыми пятнами разложения и со следами трапезы диких зверей… Так уж получилось, что профессия, которую я выбрала себе, не для слабонервных. Впрочем, от всех этих ужасов и зверств я давно научилась абстрагироваться.
По крайней мере, мне так казалось. Все-таки увидеть кого-то незнакомого, кому не посчастливилось украсить своими кишками узкий проулок за портовой таверной, совсем не то же самое, что взглянуть на искаженное предсмертной мукой лицо старого дворецкого, который украдкой угощал тебя цветными леденцами после осенних ярмарок.
В ужасе отшатнувшись, я по-детски зажмурилась. Пусть я всего-то и кинула один быстрый взгляд… но картинка отпечаталась в сознании намертво. Тела, далеко не все целые, были грудой свалены в наскоро вырытую яму. Там были и родители… Мама в почерневшей от засохшей крови кожаной куртке, похожая на павшую деву-воительницу из северных легенд. Ее тело было почти рассечено надвое. Увидеть ее такой было горько. Но она хотя бы погибла сражаясь…
Отца и Ози явно брали живыми. Потому что с таким показательным безразличием оформляют лишь места казней. В империи очень жестокое наказание за измену. Я знала это всегда, но увидеть расчлененные останки любимых и близких оказалась не готова. К горлу подкатила тошнота. Я пыталась отогнать от себя сто лет назад заученный порядок проведения казни – и не могла. Страницы кодекса стояли перед глазами. Сначала изменников душили, не до конца, но так, чтобы воздух сквозь сжатое горло прорывался со свистящим хрипом. Сознание жертвы расплывалось и таяло, но уплыть окончательно ему не давали. Потом им отсекали руки – как каким-то ворам, пойманным на краже! И лишь после этого палач сносил голову.
Мерзкое кровавое зрелище.
Светлые боги, пусть они успели принять яд! Я же помню, что Ози всегда с собой носила ампулу…
Только в это мне и оставалось верить. В это – и в магию лисиц. Все-таки Ози была одной из искуснейших обманщиц. Не окажись ее преданность империи столь сильна, а вера в императора крепка, им легко удалось бы сбежать…
Вот только они не сомневались в том, что их оправдают.
Ненавижу.
Империю эту проклятую – и ее императора!
Какое право они имели поступить так?!
От ярости и злости меня почти колотило, я была готова в этот момент войти в дом и бросить вызов всем и каждому, кто появится у меня на пути!..
Стоп-стоп. Не о том думаю.
Нерунэ. Ее тела здесь нет. Если бы ее казнили, то не постеснялись бы поступить так же. Необходимо узнать, где она и что произошло.
Выкинув из головы все, кроме вновь обретенной цели, я бросилась к дому. В имении я знала каждый закуток, все тропинки, у нас даже парочка секретных ходов имелась, как в любом уважающем себя фамильном гнезде.
Именно последними я и поспешила воспользоваться.
Легко обойдя все скопления людей (помимо солдат в доме обнаружились и слуги, явно согнанные из ближайшей деревни), я начала обследовать дом. Все в имении было поругано. Это особенно сильно бросалось в глаза в тех комнатах и залах, где когда-то блистали приглашенные со всей округи гости. Раскуроченная мебель, сбитая лепнина… Все, что не смогли унести и украсть, уничтожили.
Жилые помещения пострадали не так сильно, но им тоже досталось.
Видеть когда-то прекрасное имение в таком состоянии было отвратительно и больно. Во мне нарастало желание превратить его в огромный пылающий погребальный костер.
Вот только, несмотря на одну кровь с Нэ, решать судьбу ее наследства я не могла. Из нас двоих герцогский венец ждал именно ее. Ей и предстояло определить, что и как здесь будет дальше. Решит она сделать из поместья новый склеп – так и будет. Ну а если захочет продолжить историю герцогинь Исэ на их исконной земле… То и быть по сему.
Сейчас надо думать не о доме, внезапно ставшем чужим, а о спасении последней из рода золотых лисиц.
Нэ оказалась заперта в обзорной башенке, что так любима была гостями поместья. Раньше сюда, в сравнительно небольшую спальню селили близких друзей. Когда-то, в неспокойные времена, там был наблюдательный пост. Вид из окон башни открывался прекрасный. Раньше.
Теперь же из них была видна конюшня, вырытая вдоль ее стены яма и ленивые сытые птицы.
Неприятный холодок прошел по спине. Если император так поступил с мертвыми, то что же выпало на долю моей нежной Нэ? Она ведь не я, ее не учили терпеть унижения и боль.
Когда я ковырялась в замке ее комнаты, то сильнее меня беспокоило то, что мне предстоит увидеть внутри, чем вопиющая небрежность охраны. В конце концов, воинов императорской гвардии тут было едва ли с десяток, а все, кто мог оказать реальное, на их взгляд, сопротивление, покоились под стеной конюшни.
Наконец запирающий механизм чуть слышно щелкнул. Сердце нервно заколотилось где-то в горле. Я хотела увидеть Нэ и одновременно боялась этого.
– Льяса?.. Слава небесам, – с невыразимым облегчением выдохнули в комнате, когда я проскользнула внутрь.
Мой взгляд заметался по помещению. Нэ я обнаружила сидящей на полу, неловко прислонившейся к кровати. Густая тень от тяжелого балдахина почти полностью скрывала сестру от моего взора.
Я нахмурилась. При моем появлении Нэ лишь слабо пошевелилась.
Ее пытали?!
Я кинулась к сестре. Та выглядела просто отвратительно… А еще в комнате ощутимо пахло насилием. От несвежего белья на постели буквально несло потом, кровью… сексом.
Я до боли сжала кулаки. Они не могли… просто не имели права!..
Чувствуя, что глаза начинают жечь злые слезы, я зажмурилась. Надо успокоиться и взять себя в руки. Сейчас не время и не место поддаваться чувствам.
Нерунэ, заметив мое замешательство, потянулась ко мне. Я схватила ее за руки и помогла встать. Легкая. Не помню, чтобы когда-либо прежде Нэ была такой тоненькой и легкой, просто тень самой себя.
– Ты все-таки пришла. Слава богам, успели… Еще пара дней, и все пошло бы прахом. – Нэ улыбнулась краешком разбитых губ, осторожно устраиваясь на самом краю разворошенной кровати. Зрелище было ужасным.
