Он сказал «когда», а не «если». «Если» было бы правильней. Никто не знал, вернется ли Керенса, слишком уж опасно было пространство, в которое она вошла.
Диаманта не знала, как поддержать его, ей только и оставалось, что оставить Родерика одного. Колдунья чувствовала, что в этом он нуждается куда больше, чем в разговорах.
Опустевший замок угнетал ее, неизвестность давила. Ей хотелось, чтобы Амиар и Дана вернулись и все продолжилось, потому что открытое противостояние не так страшно, как это затянувшееся затишье.
Она решила вернуться в подвал и вместе с остальными наблюдать за ними, но не добралась даже до лестницы: на верхнем этаже ее ждал Цезарий Инанис. Он не преграждал ей путь, это было бы слишком большой наглостью, откровенным вызовом. Однако он стоял, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди, явно ожидая кого-то. А кого еще? Не Родерика же!
– Что тебе нужно? – поинтересовалась Диаманта.
Прозвучало не слишком учтиво, но уж как есть. Она не помнила, когда они последний раз оставались наедине, да и не рвалась к этому, особенно после Небесных гор.
– Сказать тебе кое-что хотел.
– А ты меня с Эвридикой, случайно, не путаешь?
– Нет, – отозвался Цезарь. – Я прекрасно знаю, где сейчас Эвридика, я вас перестал путать после той истории с городом. А еще я знаю, что вы обе злитесь на меня, но ты – больше, чем она. Эви это тоже понимает и не позволяет себе приблизиться ко мне.
– Это одно из самых мудрых ее решений на моей памяти, – холодно заметила Диаманта.
Она ожидала, что сейчас Цезарь начнет возмущаться, угрожать ей, требовать, чтобы она оставила сестру в покое. Однако он был все так же невозмутим, и такая сдержанность была непривычной для любого мага Инанис, а уж для вечно пылающего Цезаря – и подавно.
– Знаешь, сначала я думал, что это все из-за неприязни ко мне и моему клану, – задумчиво произнес он. – Но потом я понял, что я вообще не при чем. Ты охраняешь Эвридику. Только, понимаешь ли, я последний человек, от которого ты должна ее охранять. Я люблю ее.
И снова его голос прозвучал на удивление ровно, Цезарь не вырывал из себя это признание, он просто называл чувство, с которым давно примирился. Диаманта еще больше растерялась, потому что она, как и любая колдунья, без труда отличала ложь от правды.
Цезарь не лгал ей.
– Но если ты ее любишь, почему ты так легко отказался от нее?
Вот теперь Цезарь нахмурился.
– Я? Отказался? Когда такое было?
– В Небесных горах! – с вызовом напомнила Диаманта. – Прекрасная Илоиза Витре висела на себе, как обезьяна на пальме, а ты и рад был!
– Да ладно тебе, ты же не можешь использовать это против меня всерьез, а? Мы все знаем, чего хотела от меня Илоиза!
– Ее поведение и желания меня мало волнуют, мне интересней твои. Я видела, как ты уединялся с ней, вы там мило шептались, наслаждаясь красотами Небесных гор. Романтика!
– Вот оно что… – усмехнулся Цезарь. – Сестры Легио внимательней, чем я ожидал. А еще говорят, что лучшие шпионы – это Интегри! Но скажи мне вот что… Ты видела, как я целовался с ней? Нет. Ты видела, как я объяснялся ей в любви? Нет. Ты видела, как я ее на той террасе перегнул через лавку и отымел? Тоже нет. А я, представь себе, примерно так и обращался с влюбленными в меня дамами до того, как познакомился с Эви.
– Это не делает тебе чести.
– Мне не нужно ничего делать, хватает того, что есть. У меня были простые отношения с женщинами, и я ожидал, что они и дальше будут простыми. Но с тех пор, как появилась Эви, многое изменилось, и я шептался с Илоизой из-за нее.
– Ты хоть себя слышишь со стороны? – поразилась Диаманта.
– Я слышу, и ты тоже послушай, не перебивай. Тогда я еще не знал, что Илоиза – злобный паразит, по которому топор плачет. Я думал, что она обычная девушка, и жалел ее чувства. Я шептал ей все причины, по которым мы не можем быть вместе. А все потому, что я хотел, чтобы и Эви точно так же не посылала меня к чертям, отказывая мне, если бы до этого дошло. Ты учишься понимать других, когда у тебя самого хрен знает что на душе, Диа.
– Значит, ты даже допускаешь, что она может тебе отказать? Я думала, клан Инанис не признает отказов как явление!
– Только когда мы можем на что-то повлиять, – указал Цезарь. – Но знаешь, что? Любовь – та еще холера. Когда любишь кого-то, даешь ему право уничтожить тебя, и у Эви было такое право. Так что я пытался к этому подготовиться. Не веришь мне – спроси своего мужа. Он тебя обожает, он поймет. Это ты его не любишь, и тебе сложно понять.
Упоминание Артура было совсем некстати – Диаманта терпеть не могла, когда остальные приплетали его к своим историям. Это был ее муж, ее спутник, разве так сложно понять?
– Слушай, чего ты от меня хочешь? – устало спросила Диаманта. – Чтобы я порекомендовала Эви помириться с тобой, потому что ты просто лапочка?
– Было бы неплохо, но я сомневаюсь, что ты на такое способна. Я даже не прошу тебя перестать настраивать ее против меня. Делай ты что хочешь!
– Я все еще жду ответа на мой вопрос.
– А ответ простой: я хотел, чтобы ты поняла, что я люблю ее. Потому что, думаю, так тебе будет спокойней. Я – последний человек в мире, который причинит ей боль. Мне важно, как она относится ко мне, но если даже она не обращает на меня внимания, я все равно буду защищать ее, пока у меня есть силы. На это мне твое разрешение, к счастью, не требуется.
Ей нужно было что-то ответить, но она понятия не имела, что, правильные слова просто не находились. Судьба сжалилась над ней: со стороны лестницы послышались торопливые шаги, и им
