Он точно знал, кто прокричал эти слова, выстрелил ими в него. И, обращаясь именно к этому человеку, Гамаш произнес: «Будьте осторожны».
– Хм, – произнесла она.
– Что? – спросил ее сосед.
– Заткнись, – сказала она, хотя и без злобы.
Она думала.
Старший инспектор Изабель Лакост, стоявшая в конце зала с Жаном Ги Бовуаром, сделала резкий вдох.
– Они не знают? – прошептала она.
– Кто он такой? – переспросил Бовуар. – Либо не знают, либо им наплевать. До появления Гамаша Серж Ледюк успешно отравлял воду в колодце, а за последние два месяца постарался добавить туда дерьма.
– И Гамаш не мог этому противодействовать? – спросила Лакост.
Зал вокруг них взорвался разговорами. Об убийце и о словах, брошенных коммандеру.
– Он решил воздержаться, – ответил Бовуар. – Он сказал, что его намеренно пытаются отвлечь, а у него слишком много дел, чтобы еще вести войну с Герцогом.
– Они дураки.
– Не все.
В то время как Лакост по вполне понятным причинам показалось, что Гамаш утратил контроль над академией, Жан Ги Бовуар увидел в этом зале кое-что другое.
Как и она, он слышал оскорбительные выкрики в адрес Гамаша. Но теперь Бовуар заметил островки тишины: некоторые кадеты задумались над тем, что сейчас произошло. Они начали развивать свое мышление.
– Ты дурак, – прошипела Хуэйфэнь.
– А что? Все так думают, – огрызнулся Жак.
– Не все. Больше не все.
Ее проницательные глаза впитывали происходящее вокруг. Отмечали зоны бездействия. В тихой задумчивости сидели довольно многие из ее товарищей.
Потом она посмотрела на Жака. Такого красивого. С прекрасным умным лицом. Мускулистого благодаря альпинизму, гребле и хоккею. В его теле крылась мощная энергия, которая казалась ей почти непреодолимой. Она мечтала потрогать рукой его тугие мышцы и даже представляла, как делает это. Она мечтала обвить его руками и ногами, и ее воображение рисовало эту картину.
Но сейчас, и уже не в первый раз, она задалась вопросом, что еще прячется в этом прекрасном теле. В этой голове. И что случится, если однажды все это выйдет наружу.
Когда Хуэйфэнь вернулась в свою комнату, ее там ждала женщина, а агент обыскивал ее комнату.
– Кадет Клутье?
– Oui.
– Я старший инспектор Лакост, отдел по расследованию убийств. Присядьте, пожалуйста.
Хуэйфэнь села на краешек кровати, не сводя глаз с агента, который просматривал содержимое ее ящиков.
Лакост уселась на стул возле письменного стола, непринужденно закинула ногу на ногу.
– Где вы находились между десятью часами вечера и двумя часами ночи?
– Здесь. В кровати.
– Одна?
– Да.
– Не вставали в туалет? Или попить воды?
– Нет, я спала. После занятий, всех этих дел и физической подготовки я была вымотана.
Лакост улыбнулась:
– Я помню. Какие у вас были отношения с профессором Ледюком?
– Я слушала его лекции. И полагаю, его можно назвать моим наставником.
– Это вы его выбрали или он вас?
Хуэйфэнь взглянула на старшего инспектора. Вопрос был непростой и неудобный.
– Он меня выбрал. На первом курсе. Он предложил мне приносить ему кофе по утрам. А спустя какое-то время стал приглашать меня к себе по вечерам.
– Для чего?
– Поговорить. Я не одна приходила, – поспешила заверить ее Хуэйфэнь, – если вы вдруг подумали. Ничего такого. Он просто говорил с нами о полицейской работе, о Квебекской полиции. Проявлял интерес к некоторым кадетам.
– Его смерть, наверное, стала потрясением, – сказала Лакост.
Однако ей было ясно, что эта молодая женщина вовсе не потрясена. И уж точно не опечалена. Но она нервничала.
– Да, – сказала Хуэйфэнь.
– Через несколько месяцев вы выпускаетесь и станете агентом Квебекской полиции. Вы знаете, как все это работает. Есть какие-нибудь идеи насчет того, кто это сделал?
– Я думаю, вы должны спросить коммандера.
– В самом деле? Почему?
– Они друг друга ненавидели. Это было понятно.
– Из чего?
– Ну, из того, что они говорили друг о друге.
– И что профессор Ледюк говорил о коммандере Гамаше?
– Что он слабак, что из-за него ослабляется и академия, и Квебекская полиция. Что он трус.
Лакост на мгновение сжала губы, прежде чем смогла заговорить.
– А что коммандер Гамаш говорил о профессоре Ледюке?
Хуэйфэнь открыла рот, потом закрыла его, судорожно вспоминая, что говорил Гамаш о Герцоге.
Она посмотрела на старшего инспектора Лакост, и та кивнула:
– Ничего, верно?
Хуэйфэнь кивнула в ответ.
– Из вас не получится хорошего агента, кадет Клутье, если вы будете принимать сплетни за истину.
Агент, обыскивавший маленькую комнату, наклонился, сказал Лакост на ухо несколько слов и передал ей что-то. Она посмотрела на лист бумаги и поблагодарила его.
– Пожалуйста, возьмите с собой то, что может вам понадобиться для ночевки в другом месте, – сказала она, вставая. – И пожалуйста, захватите с собой вот это.
Она протянула ошеломленной молодой женщине карту Трех Сосен и вышла.
Инспектор Бовуар как раз выходил из комнаты Жака Лорена, расположенной дальше по коридору.
– Я практически не сомневаюсь, что это он выкрикивал оскорбления в адрес месье Гамаша, – сказал Бовуар, когда два следователя поравнялись в коридоре.
– Почему?
– Почему я так думаю или почему он это сделал?
– И то и другое.
– Потому что он один из тех, кого Ледюк создал по своему подобию. Был его прислугой на первом курсе.
– Как и кадет Клутье. – Она махнула в сторону комнаты Хуэйфэнь. – Карта нашлась?
– Да. Она у него.
– Карта кадета Клутье тоже у нее. Значит, две есть.
– Я ему сказал, чтобы он собрал вещи для ночевки и взял с собой карту, но не сообщил, куда он поедет. Этот маленький говнюк выглядел довольно испуганным.
– Если они считали Ледюка своим наставником и уважали его, то почти наверняка убийцы не они, – заметила Лакост.
– Я бы такого варианта не исключал, – возразил Бовуар. – Преклонение у молодых людей может очень быстро переходить в ненависть. Если Ледюк нашел себе новых фаворитов.
– Например, двух других кадетов, – подхватила Лакост. – Новеньких.
– Может быть.
– Ты поговори с молодой женщиной, – сказала Лакост. – А я еще раз с Натаниэлем Смайтом. Проверю, нашел ли он свою копию карты.
* * *Натаниэль показал карту.
– Bon. – Лакост взглянула на карту и вернула ему.
Итак, три карты в наличии.
– Когда вы встречались с Сержем Ледюком по вечерам, чем вы занимались?
Лицо молодого человека запылало.
– Откуда вы знаете, что я с ним встречался?
– Я говорила с другими кадетами.
– Мы приходили группой, – сказал Натаниэль. – Это случалось нечасто, когда Герцог приглашал нас.
– И всегда присутствовали другие? Никаких встреч наедине?
– Никогда.
– А вчера вечером?
– Я поужинал, потом мы играли в хоккей, потом я вернулся сюда и стал делать домашнее задание. Мы должны были провести пошаговое расследование кражи со взломом.
– Когда вы легли спать?
– Кажется, около одиннадцати.
– По вашим наблюдениям, кто-нибудь проявлял особую неприязнь к профессору Ледюку?
– Он был не из самых популярных преподавателей, – сказал Натаниэль. – Но его уважали.
– Уважали или боялись?
Натаниэль молчал.
– А вы? Что чувствовали вы?
– Я его уважал.
– За что?
– Я… Я…
– Вы его боялись, верно? – тихо спросила она.
– Нет! Я был благодарен за то, что он меня выбрал.
Лакост кивнула. Возможно, это правда. Если Герцог стал его наставником, то другие кадеты, вероятно, оставили парня в покое. Но Ледюк,
