– Non, – покачал головой Гамаш. – Не для проведения расследования. Против этого ты должна возражать. Просто скажи, чтобы прислали стороннего следователя. Кого-то, кто смог бы подтвердить справедливость твоих выводов.
Лакост задумалась, и ее размышления были не из приятных.
– Вы когда-нибудь делали это?
– Дважды. Радости мало. Но таковы требования. И лучше, чтобы инициатива исходила от тебя, а не была навязана сверху. Подозреваю, что старший суперинтендант Брюнель сейчас подумывает о чем-то подобном.
Лакост вытащила телефон и нашла номер главы Квебекской полиции.
– Мне попросить прислать кого-то конкретного?
– Нет, – ответил Гамаш, вставая. – Это бы вызвало недоумение. Ты должна принять то, что она решит. А сейчас я тебя покину.
Он вышел в приемную в тот момент, когда там появился Жан Ги.
– Они отправились в Три Сосны, patron.
– Хорошо. Merci.
Теперь, вблизи, Бовуар увидел, как переживает Гамаш.
– У меня есть кое-что, – сказал Жан Ги. – Одна из карт пропала.
– Чья?
– Готки.
– Амелии?
Бовуар поднял брови, пораженный такой фамильярностью:
– Да, кадета Шоке.
– И как она это объяснила?
– Она казалась удивленной. Отрицала какие-то особые отношения с Ледюком, кроме обязанности приносить кофе по утрам и приходить на нерегулярные собрания с другими в его квартире.
– Значит, это правда, – сказал Гамаш. – Она была одной из них.
Гамаш глубоко вздохнул и выдохнул, открыл дверь и выглянул в коридор, который недавно кишел кадетами, а теперь был пуст.
Он пробормотал тихо, почти неслышно:
– Что же я наделал?
Глава пятнадцатая
– Вы нас похитили.
– Ну, это немного преувеличено, вам не кажется? – произнес Арман Гамаш позднее в тот же день, обращаясь к четырем кадетам, сидящим в бистро. – Вряд ли условия содержания похожи на тюремные.
– Вы знаете, что я имею в виду, – отрезал Жак.
– О да, кадет Лорен, я вас услышал.
Амелии было любопытно, слышит ли Жак, что ему на самом деле говорит коммандер. Но парень был слишком сосредоточен на собственных мыслях, чтобы воспринимать чужие.
– Почему мы здесь? – спросила Хуэйфэнь Клутье.
Ее голос звучал более вежливо, хотя раздражение тоже ощущалось.
День перевалил на вторую половину, и бистро понемногу заполнялось, но их столик по просьбе Гамаша стоял в отдалении – Оливье поставил его в углу, втиснул между стеной и окном. Когда коммандер Гамаш вошел, они встали, но он жестом велел им сесть и подтащил себе стул от другого столика.
Амелия в этой, уже немного знакомой обстановке чувствовала себя как дома. Здесь не пахло мочой и куревом, как в ее меблированных комнатах. Звук не отдавался эхом от стен, как в академии. Здесь пахло кофе и дымком из каминов, в которых потрескивали поленья, а помещение наполнял гул голосов, приправленный смехом. Это были не те громкие, зачастую оглушительные взрывы хохота, от которых дрожали стены академии, а приглушенный рокот с оттенком доброго юмора.
Ее вывели из академии и посадили в машину Квебекской полиции без опознавательных знаков. Двигатель у машины уже работал. Спереди сидели два агента полиции в штатском, а на заднем сиденье ждал Натаниэль. Их везли все дальше и дальше от академии и управления Квебекской полиции, и волнение Амелии росло с каждой милей.
Машина покинула главную дорогу и поехала по проселочным, все более и более узким. Наконец свернула на грунтовую.
– Куда вы нас везете? – требовательно спросила девушка, когда машина сбросила скорость, въехав на гребень холма. – Где мы?
– Мы уже не в Канзасе[40], – ответил один из агентов, повернувшись к ней.
Это был Габри. И Амелия сразу же узнала деревню.
– Три Сосны, – произнесла она. – Но почему?
– Откровенно говоря, – сказал Оливье, когда они подъехали к бистро, – я понятия не имею, почему месье Гамаш попросил привезти вас сюда. Но он попросил.
Кадетов провели к зарезервированному для них столику, и Оливье сказал, чтобы они ждали здесь коммандера Гамаша.
Вскоре к ним присоединились Хуэйфэнь и Жак. Их привезли две женщины – хозяйка книжного магазина и художница. Художница пошла домой, а владелица магазина села за столик неподалеку и заказала себе пиво и сэндвич, продолжая наблюдать за кадетами.
Кадеты в ожидании съели ланч, а сколько выпили чашек кофе, и не сосчитать. Наконец появился коммандер.
– Почему мы здесь? – повторил Жак вопрос Хуэйфэнь, когда Гамаш сел.
Арман заказал у Оливье двойной эспрессо и обратился к кадетам:
– Я попросил моих друзей привести вас сюда, потому что жизненно важно соблюсти секретность. Старший инспектор Лакост и инспектор Бовуар знают, где вы. Но больше никто. Я даже не хотел, чтобы вас сюда везли агенты. Никто не должен знать, где вы.
После этих слов они сгрудились за столом поближе к коммандеру.
– А почему никто не должен знать? – тут же спросили Хуэйфэнь и Натаниэль.
Амелия и Жак сидели молча. И Гамаш подумал, что они, вероятно, знают. Они подозреваемые. В убийстве. И при этом, возможно, следующие жертвы.
Глядя на их встревоженные молодые лица, он видел деревню за окном и холм, с которого они спустились. И вспомнил огни фар в тот первый вечер, когда кадеты оказались здесь.
Огни, словно глаза, смотрели тогда на них, а потом медленно-медленно откатились назад.
Гамаш понятия не имел, кто сидел за рулем той машины, но предполагал, что наблюдение велось за ним. Однако теперь он засомневался. И его беспокойство усилилось.
Что, если целью был не он? Что, если тот, кто сидел в машине, выслеживал кадетов?
Всех.
Или кого-то одного.
– Почему мы здесь? – требовательно повторила Хуэйфэнь.
– Я привез вас сюда, потому что у меня есть для вас работа.
– Дайте я угадаю, – сказал Жак. – Вы хотите, чтобы мы чистили у вас дорожки и готовили вам еду.
Это прозвучало довольно громко, и люди за соседними столиками посмотрели в их сторону, а потом вернулись к своим разговорам.
– Кажется, вы принимаете меня за кого-то другого, – спокойно произнес Гамаш. Обижаться он не собирался. Мотылек не может потревожить хищную птицу. – То, о чем я хотел вас попросить, – дело довольно трудное и очень важное. И требует секретности. Я надеюсь, оно поможет расследованию убийства профессора Ледюка.
Ничего более соблазнительного для четырех кадетов он не мог бы сказать. Даже Жак присмирел и настроился слушать. Амелия наклонилась ближе.
«Такие юные, – подумал Гамаш. – Такие юные, что еще не осознают этого».
– В ночном столике профессора Ледюка обнаружилась копия карты, – сказал Гамаш, выкладывая карту на стол.
Только Натаниэль заметил, как от лица Амелии отхлынула кровь. И без того бледная, девушка стала чуть ли не прозрачной.
– Никто, кроме следователей, не знает об этом, – продолжал коммандер. – Нам пока неизвестно, как карта попала к нему и зачем она ему понадобилась.
– Чья это карта? – спросила Хуэйфэнь.
– Этим вопросом занимаются другие, – ответил Гамаш.
Амелия уставилась на него, но ничего не сказала.
– Нас поэтому просили взять наши карты? – спросил Жак.
– Да. Я надеюсь, вы их привезли, потому что мне нужно, чтобы вы выяснили кое-что.
Его глаза, как всегда, остановились на Амелии.
Он наблюдал за происходящими в ней изменениями с первого дня.
Она училась лучше всех в группе. Даже лучше всех на
