Контарини по-прежнему внимательно следил за Джулиано. Тяжелые веки дожа не позволяли рассмотреть выражение его глаз.
– Нашим корабелам нужно работать. Торговля должна процветать. Кто будет строить корабли, зависит от того, правильное ли решение мы примем, сможем ли все тщательно спланировать и рассчитать.
Джулиано догадывался, что собирается сказать дож, и почтительно ждал.
– Если Константинополь по-прежнему уязвим, – продолжал Контарини, – Карл Анжуйский поспешит ударить по нему, пока византийский император не вошел в полную силу. Чем дольше он будет ждать, тем труднее ему будет победить Византию. – Дож принялся вышагивать по похожему на шахматную доску мраморному полу. – В этом месяце Карл на Сицилии. Поезжай туда, Дандоло. Смотри, слушай и наблюдай. Папа сказал, что Крестовый поход будет объявлен в 1281-м или 1282-м году. Мы не сможем подготовиться раньше этого срока. Но ты говоришь, что Константинополь стремительно восстанавливается. Михаил очень умен. Кто же кого переиграет, француз византийца или византиец француза? Карл склонил на свою сторону Европу, обещая отвоевать для христиан Святую землю, не говоря уже о его непомерных амбициях. Но Михаил борется за выживание. Ему нет дела, захватим ли мы Иерусалим, если из-за этого пострадает его народ.
– Что я смогу узнать о планах короля, находясь на Сицилии? – резонно спросил Джулиано.
– Многие слабости человека больше всего заметны в его собственном доме, где он их не скрывает. Король двух Сицилий высокомерен и заносчив. Возвращайся через три месяца. Тебя обеспечат всем необходимым – деньгами, рекомендательными письмами, доверенностями.
Джулиано не стал возражать, не сказал о том, что только что вернулся и не успел отдохнуть, встретиться и поговорить с друзьями. Ему очень хотелось поехать на Сицилию: против его ожидания возвращение на родину не уняло тупую боль в его душе.
Глава 41
Спустя две недели корабль Джулиано пришвартовался в Палермо – в сицилийском порту. Дандоло стоял на причальной стене, освещенной ослепительными лучами, и смотрел вдаль. В солнечном свете море до самого горизонта казалось пронзительно-синим. Город раскинулся на склонах пологих холмов; дома теплых, земляных оттенков перемежались сочной зеленью виноградников; кое-где виднелись яркие пятна стираного белья, сохнущего на солнце на протянутых поперек улиц веревках.
Через некоторое время он появится при дворе Карла Анжуйского, но сначала Джулиано хотелось вооружиться знаниями о Палермо и его обитателях. Никогда не стоит забывать, что он, по сути, находится в оккупированном городе – с виду французском, но на самом деле сицилийском. А для этого ему нужно побыть среди простого народа.
Джулиано отправился подыскивать себе жилье, надеясь поселиться в семье обычных горожан, которые смогут его приютить. Тогда он будет иметь возможность наблюдать за их жизнью и узнать их непредвзятое мнение. В двух домах, куда он постучал, не оказалось свободной комнаты. А в третьем его радушно приняли.
Снаружи здание выглядело как любое другое – простое, слегка обветшалое, с рыбацкими сетями и вершами для омаров, выставленными на просушку во дворе. Внутри нищета становилась более заметной: неровный глиняный пол был вытерт множеством ног, деревянная мебель обветшала, тяжелые керамические блюда красивого темно-синего цвета были кое-где выщерблены. Хозяева предложили Джулиано комнату и стол за такую низкую плату, что он не знал, как быть: предложить им больше или же не делать этого, чтобы не подчеркивать свое финансовое превосходство.
Венецианец поужинал с хозяевами дома – Джузеппе, Марией и их шестью отпрысками в возрасте от четырех до двенадцати лет. Дети были шумными и веселыми, а еда обильной, но простой: в основном овощи, выросшие на здешней плодородной земле. Дандоло заметил, что было съедено все до последней крошки – и никто не попросил добавки: малыши знали, что ее просто нет.
Старший мальчик, Франциско, смотрел на Джулиано с интересом.
– Ты моряк? – спросил он вежливо.
– Да. – Джулиано не хотел говорить, что он – венецианец, но понимал, что ложь или уклонение от ответа его выдадут.
– Ты побывал во многих местах? – продолжал допытываться мальчишка.
Его лицо светилось искренним интересом.
Джулиано улыбнулся.
– В Генуе, Константинополе и во всех портах, расположенных на пути туда. Два раза был в Акко, но не ходил по суше в Иерусалим. Один раз ездил в Александрию…
– В Египет?! – Глаза мальчугана распахнулись, и Джулиано заметил, что все сидящие за столом внимательно его слушают.
– Ты приехал повидать короля? – спросила одна из девочек.
– Глупая! Он не остановился бы у нас, если бы приехал к королю! – возразил один из ее братьев.
– Зачем кому-то встречаться с этим жирным ублюдком? – спросил Джузеппе резким тоном.
– Тише ты! – одернула его Мария, широко раскрыв глаза и стараясь не смотреть на Джулиано. – Не следует так говорить. И потом, это неправда. Говорят, что Карл вовсе не толстый. Его отец умер до того, как он родился, но король все же законнорожденный, а не внебрачный сын.
Джулиано понял, что она вовсе не противоречит мужу, просто пытается предостеречь его от неосмотрительности в присутствии незнакомого человека.
Но Джузеппе так просто не сдался.
– Прости нас, – сказал он. – Нам нелегко смириться с налогами. Карл не обдирает французов так же, как нас. – В голосе Джузеппе послышалась горечь, выдавшая ненависть, которую он пытался скрыть.
Джулиано пробыл в Палермо всего несколько часов, но уже слышал это.
– Знаю, – произнес он. – Неразумно критиковать короля Карла, но и хвалить его не за что. К тому же это будет ложью.
Сицилиец улыбнулся и похлопал гостя по спине.
– Ты мудрый человек, – весело сказал он. – Мы рады принимать тебя в своем доме.
Джулиано провел с Джузеппе и его семьей четыре недели, прислушиваясь к тому, что говорят они, другие рыбаки и земледельцы в местных тавернах. Венецианец разглядел скрытый гнев и осознание собственной беспомощности. Пару раз он упоминал о Византии и в ответ видел интерес и сочувствие. Взвешивая полученную информацию, Джулиано решил, что у сицилийцев нет предвзятого отношения к Константинополю.
А вот гнев на Карла был. И разжечь его будет совсем несложно. Достаточно одного неразумного поступка короля, грубого вмешательства в их привычную жизнь. Едва осквернят хотя бы один храм, оскорбят хотя бы одну женщину, обидят хотя бы одного ребенка, вспыхнет настоящий пожар. И если это удалось заметить ему, то и шпионам Михаила, если таковые тут имеются, это будет нетрудно. Вопрос не в том, есть ли у сицилийцев сила воли и стремление к свободе, а в том, смогут ли они объединить усилия, чтобы добиться успеха. Если они восстанут – и будут подавлены, это станет настоящей трагедией, которую Джулиано не хотел брать на свою совесть. Это было бы предательством, черной неблагодарностью в ответ на радушие приютившей его семьи. Есть с человеком хлеб в его собственном доме – а потом продать его врагам было бы непростительной подлостью.
Джулиано появился при дворе Карла Анжуйского, или, как его называли здесь, в Палермо, – короля обеих Сицилий. Венецианца не удивила
