– Никто не поверит, что я сбежал, – запальчиво выкрикнул парень. – Я служу в армии уже второй год, давал клятву на крови.
– Это что за клятва? – насторожился комиссар Зелинский. – Людей расстреливал?
Разглядев, что перед ним сидит комиссар, еврей по национальности, артиллерист понял, что ляпнул лишнее. Начал путано оправдываться, но Авдеев перебил его:
– У нас времени нет твою болтовню слушать. Говори по делу или шлёпнем из твоего же карабина. А волки и вороны от тебя одно говно оставят. Хоронить – чести много.
– Суд у нас короткий, – добавил побагровевший комиссар. – Тебя в Россию никто не звал, вот и подыхай в лесном овраге.
Солдат заговорил. Высадки англичан и американцев пока не ждут, поэтому многие части перебрасывают на Восточный фронт. В их полк поступили новые противотанковые пушки калибра 88 миллиметров с длиной ствола шесть метров. Снаряды за километр пробивают броню толщиной двенадцать сантиметров, а скорострельность орудия десять выстрелов в минуту.
Журавлёв и Кондратьев переглянулись. Оба офицера неплохо разбирались в немецком оружии. Хотя калибр был давно знаком, но раньше немцы использовали громоздкие 88-миллиметровые зенитки. Противотанковая пушка была качественно новым орудием, о котором следовало срочно сообщить командованию.
Пленный довольно подробно описал новое орудие массой почти вдвое легче прежней 88-миллиметровки и сообщил, что для быстрой транспортировки орудий и расчётов получены также полугусеничные тягачи «Краус» с высокой проходимостью.
– Вы меня всё равно расстреляете, – вдруг с отчаянием в голосе проговорил артиллерист. – Русские убивают всех пленных немцев.
– Под Сталинградом сдались в плен сто с лишним тысяч и никого из них не расстреляли, – сказал Журавлёв. – За исключением нескольких палачей-эсэсовцев.
– Из этих ста тысяч до весны дожили меньше половины…
– Ну а как общий настрой в вашем полку? – перевёл разговор на другую тему комиссар Аркадий Зелинский.
– Нормальный настрой, – с вызовом ответил солдат. – Мы верим в фюрера. Выпущены новые танки, которые гораздо мощнее ваших «тридцатьчетвёрок», новые самолёты. Сталинград – всего лишь досадный эпизод в победоносной войне, и скоро вы это почувствуете.
У пленного началась истерика. Но, цепляясь за жизнь, он снова стал давать показания, подробно рассказав об обстановке на берегу Ла-Манша, описал новые самолёты, а затем сник.
Артиллериста расстреляли в овраге, забросав тело валежником. Было опасно держать в отряде молодого, физически крепкого вражеского солдата.
Группа бойцов во главе с капитаном Кондратьевым терпеливо ждала в засаде сигнала с разъезда. Там дежурили партизаны из отряда Павла Коробова «Смерть фашизму». Уже пропустили несколько эшелонов, дожидаясь состава с танками. Дорога была загружена, и, несмотря на чёткий распорядок движения, немецкие эшелоны нередко простаивали на разъезде час или два, пропуская встречные поезда.
Наконец появился связной, который соскочил со взмыленного коня и торопливо доложил Фёдору Кондратьеву:
– Товарищ капитан, эшелон с танками приближается. Машин тридцать, не меньше, грузовики, вагоны с солдатнёй. Ну и, конечно, зенитная охрана на двух платформах.
– Состав уже покинул разъезд? – уточнил Кондратьев.
– Нет, стоит пока. Видно, встречного ждёт.
Вскоре прошёл встречный. Это был санитарный эшелон с красными крестами на крышах. Длинный состав провожали со злорадством – в глубокий тыл везли тяжело раненных. Паша Шестаков прикинул количество вагонов и объявил:
– Битых фрицев не меньше тысячи увозят. Нахлебались войны под завязку, может, некоторые поумнеют.
– Тыщи не будет, – авторитетно заявил Афанасий Рымзин. – Это не наш товарняк, где людей, как селёдку, набивают. Фрицы своих раненых в мягких вагонах вывозят, со всеми удобствами.
– Рвануть бы этих недобитков!
– Воздух, – раздалась негромкая команда наблюдателя.
Вся группа прижалась к земле. На высоте пятисот метров над дорогой шёл самолёт-разведчик «Хеншель-126» с оранжевым капотом и чёрно-белым крестом поперёк фюзеляжа. Крыло, поднятое над корпусом, торчавшее шасси и небольшая скорость не производили грозного впечатления. Эти разведчики действовали в основном в тылу.
Но два пулемёта и бомбовая нагрузка в 150 килограммов делали «Хеншель» опасным противником. Пилот заметил ещё одного связного, скакавшего на коне через лес, и обстрелял его из пулемёта. Связной, расторопный парень, направил коня в гущу молодых деревьев и затаился среди сосен. «Хеншель» сделал круг, сбросил несколько мелких авиабомб и снова продолжил патрулирование железной дороги.
Через десяток минут появился связной, сумевший уйти от «Хеншеля», и возбуждённо доложил Кондратьеву:
– На переезде ещё один эшелон с танками. Штук сорок насчитали, не меньше. Не иначе танковую бригаду фрицы перебрасывают.
Сапёры в группе капитана Кондратьева имели в запасе несколько мин, но удастся ли их применить? Если немцы перебрасывают такое количество бронетехники, то и охрана будет усилена. Даже авиацию привлекли, и снова прошла дрезина с патрулём.
Эшелоны с танками пустят с коротким промежутком. Сначала пройдёт один, а затем, убедившись в безопасности, двинется второй состав. Эх, рвануть бы оба состава – семьдесят танков уделать, это удар похлеще нефтебазы будет.
Придвинулся поближе старший лейтенант Трунов Леонид, недавно переброшенный в отряд вместе с несколькими сапёрами и врачом-хирургом. Горячо и быстро заговорил, дыша в ухо:
– Нельзя такую добычу упускать. Семь десятков танков, особенно если там «тигры» и усиленные Т-4, на передовой дел натворят. Это же целый полк прорыва.
– Угомонись, – оборвал его Фёдор Кондратьев, что-то напряжённо прикидывающий. – Нас всего двадцать пять человек и два десятка партизан из отряда Коробова. На лошадях в атаку идти?
Николай Мальцев вместе со снайпером Грицевичем тоже наблюдал за дорогой. Лейтенант догадался, о чём идёт речь, и отрицательно покачал головой:
– Два эшелона друг за другом немцы не пустят. Дождутся, пока один пройдёт, снова прощупают путь, и лишь тогда второй состав с танками двинется.
– А может, они два эшелона сосредоточили, чтобы сразу весь полк после проверки пути протолкнуть? – предположил Кондратьев.
Проведённые за последнее время разведывательные мероприятия показывали, что в мае резко увеличилось количество воинских эшелонов, идущих к линии фронта. В обстановке глубокой секретности к месту будущего наступления по
