— Вот черт! Хотя… Может, так и лучше…
— Что ты несешь?! — кричит Липатова. — Что ты несешь, идиот?!
Крюков некоторое время сидит неподвижно. Потом протягивает руку и берет с панели управления обручальное кольцо, снятое Аней. Бережно надевает ей его обратно. После чего выходит из машины.
…Но на этом кошмар не заканчивается, у него есть и вторая часть. Крюков видит, как он идет между корпусами спального района и подходит к своему дому. Еще издали он видит группу людей, столпившихся возле его подъезда. Крюков торопливо подходит ближе, ближе… Распихивает зевак и наконец видит то, на что они так внимательно смотрят. На асфальте лежит тело его жены. Он поднимает голову: вверху распахнутое окно их квартиры…
…Он проснулся, потому что в лицо ему летели какие-то брызги. Открыл глаза и увидел Тошу, которая стряхивала с рук воду ему на лицо. Огляделся. Он был у себя дома, лежал одетый на диване, а Тоша склонилась над ним.
— Доброе утро! — сказала она, улыбаясь.
— А сколько времени? — спросил он.
— Восемь вечера, — ответила она. — Крюков, почему у тебя в ванной полотенца для рук нет?
— Это я у тебя хочу спросить, — строго произнес Крюков, — зачем у тебя ключи от моей квартиры? Можно было самой полотенце повесить?
Тоша не ответила. Покачала головой, потом взяла запястье Крюкова, померила пульс.
— Не наглей, — сказала. — Ключи у меня для того, чтобы первой найти твой остывший труп, если что. Ты к телефону не подходишь — я еду. Ведь так договаривались?
Разумеется, он помнил, что именно так они и договаривались. И перешел к делу:
— Что нового?
Тоша с ходу приняла этот деловой тон:
— Дневник абсолютно чист. Никаких посторонних отпечатков. Вырванных страниц до чертиков. Текст, который там был, восстановить невозможно.
Проговаривая все это, она достала из сумочки тонометр, надела Крюкову манжету и стала ее накачивать.
— Это плохо, — заметил Крюков.
— Твоя гипотеза о том, что вырваны страницы об избиении, гипотетически годная, — продолжала Тоша. — По времени совпадает.
— Это хорошо, — сказал капитан.
Тоша убрала тонометр обратно в сумочку, сказала:
— Но если она сама их вырвала и уничтожила, то это тупик. Крюков, ты здоров, но таблетки выпьешь при мне, чтобы я видела. А лестницу ты нашел?
Крюков не стал возражать. Что тут было возразить? Встал, прошел на кухню, начал собирать таблетки из разных коробочек. Попутно продолжал разговор:
— Смотри: четвертого апреля за ней в школу заезжает подруга и везет домой. На Истоминой разорвана одежда, она вся в царапинах и очень зла. Возможно, покушение на изнасилование. Приехав, Истомина расстается с подругой — спроваживает ее — и одна идет домой. Но кто-то дожидается ее в подъезде и спускает с лестницы. Потому что, например, именно этот «кто-то» видел, как она занималась сексом в школе.
— Он ее ревнует? — уточнила Тоша.
— Почему нет? Он в нее влюблен и ревнует.
— Или он влюблен в того, с кем она занималась сексом. Ученик или учитель?
Крюков с горстью таблеток в руке вернулся из кухни.
— По словам подруги, Истомина называла его «маленький мерзавец», — сообщил он. — Постой-ка…
Он залпом проглотил таблетки, запил водой, потом схватил со стола свой блокнот, начал его листать.
— Понимаешь, у них там один парень работает учителем информатики, — рассказывал он, перелистывая страницы. — Он бывший хакер… Ты по-английски понимаешь?
— Понимаю.
— Золото, а не женщина. Вот, смотри, это его логин на хакерском форуме три года назад. Переведи.
И он ткнул пальцем в страничку, на которой было написано: «Little bastard».
— Маленький мерзавец, — перевела Антонина…
…Маленький мерзавец Игнат Лапиков в полной темноте сидел в кабинете информатики перед своим личным компьютером. На экране под романтическую музыку начиналось запущенное им видео: в интерьере этого самого класса стройная девушка танцевала стриптиз. Свет, как и сейчас, был выключен, ее тело подсвечивали только мерцающие экраны компьютеров. Вот она разделась полностью; на секунду наклонилась к одному из экранов, и тогда стало видно, что это Аня Мелкова.
И тут вдруг дверь класса открылась, впустив сноп света из коридора. И вошла… Аня Мелкова. Лапиков быстро выключил видео.
— Господи, что ты тут делаешь? — хрипло спросил он.
— Наслаждаетесь, Игнат Антонович? — сладким голосом спросила Аня вместо ответа.
— Что тебе нужно?
Аня не стала тянуть с ответом:
— Хочу вас попросить, чтобы вернули «Спарту». Нам она нужна.
— Может, это распоряжение директора? — возразил Лапиков.
— Хотите, чтобы я пошла к директору?
— Ты меня шантажируешь?
— Да. Я вас шантажирую, — кивнула Аня. — Верните «Спарту» на место, и я все забуду.
Лицо Лапикова исказилось.
— Ты — маленькая сучка! Ты уговорила меня! Наврала с три короба. Думаешь, я не видел, как ты танцуешь стриптиз в «Спарте»? Для этого тебе нужно было видео? Чтобы в игре сиськами потрясти?
— Ну, все принесли какое-то видео для оцифровки своих аватаров, — объяснила Мелкова. — Я принесла это. Но ведь это вы его сняли. Вот здесь, в этом классе.
— Я до тебя и пальцем не дотронулся, — заявил Лапиков.
— Недоказуемо! — пропела Аня. — А вот сам факт съемки… Ну что я вам объясняю, Игнат Антонович! Статья двести сорок вторая, часть первая. От трех до восьми лет.
— Дрянь… — прорычал Лапиков.
— Я хотя бы не прикидываюсь хорошей, Игнат Антонович, — сказала Аня. — В отличие от вас. Это вас все считают прекрасным принцем, потому что вы все для этого делаете. Но вы врете, всем врете. Помните, я пришла к вам и попросила придумать что-то необычное для игры? Ведь это вы мне предложили стриптиз, вы! Помните? Вы просто очень распущенный человек, Игнат Антонович, и в тюрьме, насколько я знаю, таким людям…
— Не смей, Мелкова, — слабым голосом произнес Лапиков. — Я твой
