«Николай! – вспоминал Одинцов в автобусе последние напутствия Данека. – На тебя вся надежда. Если сможешь хорошо организовать продажи мясных деликатесов, будут и сахар, и мука, и макароны и всё, что закажешь. А пана Гурова, пожалуйста, передай из рук в руки – он нам ещё пригодится!»
Сам же Гуров, он же пан капитан, прислонившись к боковому стеклу автобуса, мирно дремал, время от времени, нарушая тишину салона своими специфическими звучаниями. Поначалу на них не обращали внимания, но ближе к границе, по мере нарастания звукового сопровождения, с прилегающих к Гурову кресел посыпались просьбы, аналогичные предыдущим – из предыдущего рейса на Гданьск. Лучше бы они не просили, потому что очухавшийся пан капитан тут же завел свою шарманку:
– Русско войско воевало – польско войско Берлин брало!
– Польско войско Берлин брало – русско войско воевало!
– Курица – не птица! Польша – не заграница!
– Польша-не.
Итак, до самой границы. Нет, не стоило будить пана Гурова.
На самой же границе, вернее в её польской части, развернулись ещё более бурные события. Дело в том, что бизнесменов заподозрили в провозе валюты. Было странным видеть, при плотно заставленных проходах автобуса разного рода дефицитами, предназначенными для продажи в Калининграде, скромненький дипломат Одинцова с вложенными в него тремя листами с какими-то расчетами. На авоську с харчами от Данека почему-то не обратили никакого внимания, а вот дипломат. Что-то тут нечисто!
Бизнесменов, под улюлюкивание соседей, уставших от капитанских проделок, стали выводить из автобуса.
– Собственно, в чем дело? – попытался разобраться на месте пан капитан, вступая в полемику с двумя таможенниками ростом этак под два метра каждый.
– Прошу пана пройти на досмотр! – вежливо и чисто по-русски произнес один из таможенников с гладко выбритым черепом. Потом Одинцов выяснил у своих, что это был гроза контрабандистов по кличке «Фантомас». Его боялись все – и русские и поляки. У наших же «контрабандистов» ничего запретного не было, поэтому капраз спокойно отреагировал на предложение таможенников выйти из автобуса:
– Пойдем Ваня – нам бояться нечего!
– Я не согласен в принципе, капраз, какого хрена.
Начался досмотр. Таможенники долго обыскивали большой дипломат Одинцова, простукивая и взвешивая его, пока не убедились в отсутствии компромата. Затем принялись за самого Одинцова, оставляя Гурова на закуску.
– У меня нет ничего, о чем я должен был бы заявить, – спокойно сказал Одинцов.
– А сколько у пана валюты? – спросил Фантомас.
– Нет валюты, мелкие злоты! – Одинцов предъявил свой кошелек, в котором особо-то и нечем было поживиться, попади он в руки карманников.
– Выверните карманы! – последовала следующая команда.
Одинцов спокойно повиновался, выворачивая и предъявляя каждый карман пиджака и брюк.
– Снимите ботинки!
– А это ещё зачем? – не удержался поинтересоваться Гуров, наблюдая, как тот стал спокойно расшнуровывать свои ботинки.
– До вас очередь ещё дойдет! – прозвучало вместо ответа пану капитану.
– Очередь, очередь, – буркнул Гуров. – Вот если автобус уйдет – то будет действительно очередь из моих жалоб.
– Чем собственно пан не доволен? – резко двинулся в сторону Гурова «Фантомас», видимо разочарованный отсутствием какого бы то ни было компромата. – Ну-ка Янек, бросай того пана.
– Пан может быть свободен! – отозвался Янек, давая возможность Одинцову уйти.
– Нет! Оставайся здесь! – в буквальном смысле приказал Одинцову Гуров. – Будешь за свидетеля, если что!
– Выверните карманы, пан! – ледяным голосом попросил «Фантомас» Гурова.
– Я капитан дальнего плавания Иван Гуров! Ещё ни в одной стране мира капитан дальнего плавания Гуров не выворачивал карманов таможенникам. Достаточно было моего капитанского слова!
Далее он медленно произнес:
– У меня нет ничего запретного!
Таможенники опешили. Такое было с ними впервые. Тем более с «Фантомасом». Он рвал и метал, чтобы выслужиться перед начальством и у него это получалось – значительная часть раскрываемости преступлений была в его сменах. Ну и что такого, что над ним посмеиваются за его лысоватость, а контрабандисты придумали кликуху «Фантомас». «Да, я Фантомас! Ха-ха-ха!» – так, он обычно отшучивался, перед своими коллегами, и всем было весело. Всем, кроме настоящих контрабандистов. Он впился глазами в Гурова и впервые не знал, как поступить. Наконец заговорил Янек:
– Пан Гуров, никто не посягает на вашу капитанскую честь, но по процедуре таможенного досмотра, вы, как и любой другой гражданин, обязаны предъявить всё, что мы запросим.
Это было сказано настолько вежливо и грамотно, что даже Одинцов, удивленный не менее польских таможенников, очередной выходкой капитана заметил:
– Иван Иваныч! Да покажи им содержимое карманов, раз положено.
– На положено – наложено! – метнул Гуров, выводя всех из нормального состояния. А далее произошло то, чего не ожидал ни Одинцов, ни таможенники.
– Мне срочно нужен телефон! – заявил Гуров и стал рыться у себя в записной книжке. – Я позвоню пану Лешеку! Он разом наведет здесь порядок. Хватают, понимаешь, добропорядочных граждан без разбора.
– Какому Лешеку, ты собрался звонить? – не понимая о ком речь спросил Одинцов.
– Вот они, – Гуров указал на таможенников, – знают, как зовут их президента.
Гуров нервно заходил по комнате разыскивая в записной книжке какой-то номер телефона. Его руки дрожали, поэтому он якобы никак не мог отыскать нужную страницу. Напряжение нарастало. Наконец, «Фантомас», предчувствуя какие-то неприятности лично для него, не выдержал и заискивающе спросил у Гурова:
– Что пан лично знает нашего президента Леха Валенсу?
– Ещё бы не знать? – вопросом на вопрос ответил Гуров. – Ваш президент работал электриком на моем пароходе, когда я ремонтировал его на Гданьском судоремонтном заводе «Сточня». Мы с ним часто толковали за рюмкой чая о свободе и независимости Польши. И вот результат: Польша свободна, а его главного наставника заставляют выворачивать карманы на польской границе! Дожились! Так, где у вас телефон?
Всё было настолько правдоподобно, что таможенники поверили. А сам Гуров так вошел в роль освободителя Польши от диктатуры пролетариата, что ему уже начинал верить
