– Идите уже, вы ведь шли на вахту?
– Я дико извиняюсь, – промямлил старпом. – Может объявить по трансляции, на счет Ричарда?
– Сам объявится.
Старпом уходит. Раздается скрип открываемой двери буфета. Доктор, получив удар в зад женскою ногою, вылетает в коридор и сталкивается с Гуровым. Тут же завязался скоропалительный диалог:
– Где он? – не принимая извинений доктора, воскликнул пан капитан.
– На пароходе.
– Ты дурак или по жизни такой?
– В амбулатории.
– Так бы сразу и сказал. Как он?
– С утра спрашивал: “Доктор? Я буду жить?”
– И что ты ему ответил.
– А смысл.?
– Блин, это у тебя после третьего развода нет никакого смысла, духтор. А для богатого человека смысл есть всегда. И запомни, если человек хочет жить – тут медицина бессильна. Не старайтесь угробить Ричарда – он финансирует пароход.
– Мы, судовая медицина, мы не гробим. Наоборот, привели его, как вы любите говорить, в меридиан. Сами то как?
– Г олова трещит.
– Пройдемте ко мне. Я поставлю диагноз.
– А так сразу не можешь сказать?
– Можно и сразу, учитывая количество спиртного выпитого накануне.
Было видно по внешним признакам, что док что-то недоговаривает. Гуров, как опытный капитан, всю жизнь работающий с людьми, уловил этот момент и сказал:
– Ну что ты смотришь на меня, как солдат на вошь? Чё надо?
– Можно спросить, на счет Кати?
– Доктор, тебе все можно, если, конечно, выходишь мне Ричарда – он дорог как память о совместном покорении Атлантики. А что Катя?.. Опять эта Катя!
Эта красотка стала надоедать. “Говорил себе – в море без женского пола! – подумал про себя капитан. – Вот, сжалился, взял на свою голову дочь приятеля из ГАИ, от которой избавились с валютного лайнера. Нет, как только ошвартуемся, заменю эту омореманившуюся Кэт на обыкновенного буфетного мальчонку.”
– Сдалась тебе эта неуживчивая Катька? – вопросом на вопрос ответил Гуров. – Ты мне лучше скажи, что там с Ричардом? Давление, сердце, панос.?
– Просто перебор. Вы бы это, не наливали ему через край. А то ведь разные разности происходят. Кстати, его случайно нашли в морозильной камере.
На этой фразе открылась переборочная дверь, и вошел Ричард в обнимку с капитаном этого парохода.
– Не в кэмэрэ., - с английским акцентом произнес Ричард.
– А яадом с каме-ой, яадом., - произнес капитан парохода, который с выходом в море стал говорить на еврейский манер. В прежние времена его сразу бы списали, имея подозрение, что сбежит за рубеж.
– Док, – обратился к доктору англичанин. – Что мне прэнять от голова.
– Рассол. Просто рассол… Вы, кстати, каким образом выбрались из амбулатории? Я ведь дверь закрыл на ключ.
– Я Ричард! – произнес Ричард, ударив сам себя в грудь обоими кулаками. – Твоя дверь доунт эбсант – стоит там в кэридоре.
– В таком случае, я удаляюсь.
– Погоди, док, – вставил капитан парохода. – Скажи боцману Яше, что я лично сказал тебе помочь с этой двейю.
– Ваш племянник Яша мне поможет? – удивленно и с еврейским акцентом спросил доктор, зная, что боцман родственник капитана и не блещет исполнительностью.
– Поможет, не поможет. Пеедай этому деевянному по пояс боцману., что я лично пьиду пьинимать у него эту двей. Он знает, что будет дальше.
– За борт? – с ухмылкой уточнил Гуров.
– Хуже! Я не дам поговоить по телефону с его женой Саой! Она его кончит, по пьиходу, пьямо на пьичале.
– С вашего разрешения, я все же удаляюсь, – произнес доктор, посмотрев в свои часы. – Сейчас появятся первые пациенты. Надо идти – ставить диагнозы.
– Лучший диагноз – это склероз, – заметил Гуров. – Ничего не болит, и каждый день – новости.
– А лучшее лекарство – это смех! – парировал доктор. – Но не при поносе!
Доктор, сопровождаемый удивленными взглядами капитанов, быстро ушел. Тут же, с характерным звуком, открылась дверь буфета. На пороге появилась Катя, которая сходу кинулась обниматься с Ричардом.
– Ну, ты женишься на мне, Ричард Львиное сердце? – сказала Катя, взяв Ричарда за воротник дорогого пиджака от Хуго Бооса.
– Не понял., - произнес Гуров, падая в кресло.
– То есть, мне мерид., женится? – проговорил Ричард, пытаясь отстраниться от Кати. – Я что-то натворил?
– Это уже не смешно, Ричард! – произнес Гуров. – И кончай свой акцент. Ты ж можешь нормально говорить по-русски.
– Взялся за гу-удь, – произнес капитан парохода, – говои что-нибудь!
– Я и говорю, – вместо Ричарда ответила Катя, которая по субординации была на самом последнем месте на пароходе. – Вчерась, весь вечер обещал жениться. Вот и кольцо ваше фамильное.
Все взоры устремились на кольцо, которое явно было очень дорогим по стоимости и внешне необычным. Катя продолжила:
– На коленях умолял, просил, понимаешь. Я вот всю ночь думала, думала и надумала. Я согласна выйти замуж!
– Ну, все! – не выдержал Гуров этакого натиска на его друга. – Это перебор, Кэт! На рейде Лервика отправлю на родину первым баркасом. Далее самолетом.
– Погоди, Иван! – очухался Ричард, взяв в свои руки кольцо вместе с рукой Кати. – Это моей пра-пра-пра-бабушки. Раз я его надел на палец, это знак. А что? А вдруг? И вообще, мне рашн герлс. нравятся. И. она мне нравится.
– Она тебе в дочки нравится, – сказал Гуров, вынимая руку Кати из рук Ричарда. – И, что я ее папеше скажу – ГАИ-шнику? Да он меня на каждом перекрестке будет штрафовать!
– Если что-то само плывет к вам в у-уки, – мудро заметил капитан парохода, – п-и-исмотьитесь – возможно, оно поосто не тонет.
– Что за намеки? – возмутилась приборзевшая Катя. – Что не тонет?
– Па-дон мадам, – поправился капитан парохода. – Это я так, к слову.
– Иван Иваныч! – запричитала Катя. – Я взрослая уже. Да и папа хорош, р-р-родную дочь отправить в суровый мужской океан.
– Вот именно, – поддержал Ричард. – Родную дочь.
– Господа, – встрял капитан парохода. – Пойду я на мостик. И вообще, чего-то хочется, но не знаю кого.
– И
