Гуров еще раз окинул взглядом влюбленную парочку и добавил?
– Посредством маразма – дойдем до оргазма!
– Это ты мне, мой друг, – спросил Ричард. – Иес-йес, дэйдем. Ты кстати. еще отчет не предъявил за потраченные на берэгу деньги – мани.
– Предъявлю, не пр-рживай, – ответил Гуров, вставая с кресла и размышляя на ходу:
– Странно, вкус у водки один, а приключения после нее всегда разные.
– Эти русские мужики., - осмелев, заметила Катя, как только Гуров исчез из поля зрения. – Они такие нудные. Да Ричард?
– Да, диар герл! – ответил ей Ричард, открывая дверь корабельного буфета.
– И такие наглые. Да Ричард?
– Пес! И такие., не исполнительные, – произнес Ричард, закрывая за Катей дверь ее заведования и запирая на ключ.
– Ой! Ой! – послышалось за дверью буфета. – Сначала Загс!
– Будет тебе и Загс, и Лондон, и Париж!
После не продолжительной тусовки в буфете, в коридор вышел Ричард, поправляя складки своего дорогого пиджака от Хуго Бооса, и произнес на чистом русском языке без всякого там акцента:
– Нет зрелища прекраснее на свете, чем то, где делаются дети!
Ричард чувствовал себя хозяином положения, понимая, что без его денежных знаков все остановится. Он по-прежнему был зол на Гурова из-за его параллельного бизнеса с Данеком и, увозя с собой на шикарном скоростном катере Кэт, крикнул ему вдогонку:
– В следующий раз, веди себя нормально!
Гуров не сразу сообразил, что ему ответить, а катер тем временем резко рванул вперед и понесся по волне, рисуя собственную волну от мощного водомета.
– Чертов англичанин! – проорал вдогонку Гуров, зная, что крепчающий час от часу ветер растворит его слова на фоне бьющихся о борт корабля волн. – Нашел, кого учить! Да, я все мели знаю!
Он ещё некоторое время поторчал у трапа, выкрикивая вслед Ричарду всё, что накипело. А англичанин, обнимая Катю, и периодически поворачиваясь в сторону Гурова, посылал ему приветствия, помахивая рукой.
– Вот тебе! Вот! Вот еще! – в припадке ярости на Ричарда и самого себя выкрикивал Гуров, пряча от нравоучителя серию разнообразных по конфигурации дуль.
– В след-у-ю-щий раз, – передразнивал англичанина мистер капитан, – обойдемся без сопливых!
Капитан удалился. На корме траулера с опущенным тралом для лова рыбы в это же самое время на фоне пикирующих в море чаек примостился его сын юнга Марек. Совместно со своим новым таким же как он блатным другом-юнгой, и с визгом молодых поросят, они бросали вверх крышки от консервов и чайки, срываясь в штопор, пытались их поймать на лету. Юнги, при каждом удачном эпизоде посылали друг другу кулак в кулак, выражая таким образом восторг при явно неодобрительных взглядах моряков.
– Надо таки их как-то проучить., - заметил боцман Яша.
– Проучишь – с выходом за борт от капитана судна, – заметил его партнер из боцкоманды.
– Мне можно – я родственник.
– А я вот рожей не вышел.
– Беру огонь на себя! – подвел итог Яша, уходя “на дело”. Его партнер дал юнгам швабры драить палубу, показывая, мол команда сверху. Те, нехотя выливают воду на палубу и драют, после чего, уставшие удаляются в выделенную им каюту. Им предстояло выспаться, перед тем как первый раз выйти на морскую вахту.
Судно на плавной океанской волне нехотя переваливалось с борта на борт, убаюкивая тех, кто был свободен от вахты. Гуров получил доклад, что в назначенное время юнги на вахте не появились. Он расстроился, так как хотел лично с ним побеседовать на этот счет и проинструктировать. У каюты Марека он встретил капитана судна, боцмана Яшу и других моряков. Молодой здоровый храп в два голоса четко доносился именно из этой каюты и далее разносился на весь коридор.
– Притомились, – доложил Гурову шепотом боцман Яша, – после уборки палубы.
– И что из этого следует? – спросил Гуров.
– Вы ж просили их повоспитывать., - заговорщически произнес боцман, показывая ему две огромные тушки пойманной трески.
– Проспали вахту, Иван Иваныч, – уточнил капитан судна, открывая дверь каюты. – Вахта – это святое! Сейчас их проучим, чтоб запомнили.
– Ну, ну., - до конца не понял происходящего Гуров, впрочем, в таких случаях на начальство никто не обращал внимания.
Боцман Яша положил треску с разинутой пастью каждому на кровать, ближе к лицам и начал их будить. Первым проснулся Марек и увидел прямо перед собой открытую пасть огромной трески. Он отталкнулся руками от пасти и заорал:
– Акула! Акула! Акула!
Одновременно, под крики Марека и хохот присутствующих, проснулся второй юнга и свалился с кровати вниз на палубу – треска на него сверху. Он стал яростно отбиваться от неё, произнося:
– Уйди, уйди, уйди., тварь морская!
Мореманы ржали до потери пульса, включая Гурова, а следом за ними и сами юнги.
– Прикольно! – спохватился Марек, разыскивая фотоаппарат. – А не сфоткали?
– Не-а! – произнес боцман Яша и удовлетворенный достигнутым результатом воспитания юнг удалился восвояси.
– Думал в сказку попал? – спросил у сына Гуров. – Н-е-е-е. Это ты в жизнь со своим другом вляпался. Короче, не отрывайтесь от коллектива, иначе коллектив оторвется на вас.
– Поучительно! – уже серьезно высказался Марек. – Я тебе папашка это припомню!
– Марек, это море! Ну, всё, всё! Оба на штурманскую вахту, в ходовую рубку – бегом марш!
Юнги с гиком рванули из каюты заступать на вахту. Они мчались то вверх, хватаясь за поручни трапов, то где-то съезжая по таким же поручням вниз и вскоре оказались на ходовом мостике. Старпом жестом указал им где находится штурманская рубка. Судно тем временем не на шутку разболталось на волне.
– Я штурман Брамович, – представился главный навигатор. – Вы хорошо переносите качку?
– А что? – спросил Марек.
– Да так, ничего.
Штурман тут же схватился обеими руками за живот, выскочил из штурманской рубки и умчался на левый мостик, где сходу рыгнул огромной струей харча, которую было видно даже из его заведения. Юнги проследили за штурманским харчем и
