Вечером сыщик явился в управление полиции, но застал там лишь одну Анну Порфирьевну. Ее муж был на облаве, полицмейстер – тоже. Казанцы все надеялись поймать сбежавших обратников. Письмоводительница интересничала, строила столичному полковнику глазки, но как бы шутя, не переходя границы приличия. Выпив с милой дамочкой чаю, питерец отправился к себе в номера.
Все произошло в долю секунды. Он поднялся в комнату, закрыл за собой дверь. Начал снимать сюртук и вдруг почувствовал, что рядом кто-то есть. Лыков успел сделать только одно движение, но самое важное: он закрыл горло левой рукой, выставив вперед локоть. Что-то блеснуло в темноте, и руку обожгла резкая боль. Не мешкая, Алексей Николаевич наугад двинул правой. Соперник кувыркнулся через голову, вскочил и опрометью, мимо сыщика, скользнул в дверь. Тот и не думал преследовать: рука адски болела, из нее хлестала кровь. Зажав рану, Лыков побежал на стойку.
Через час, перевязанный и пахнущий йодом, коллежский советник опять пил чай в обществе Анны Порфирьевны. Только на этот раз рядом сидели и пристав, и полицмейстер. Они уже осмотрели рану и одинаково поцокали языками. Длинный кривой рисунок, глубоко проникающий разрез – все указывало на знакомый почерк. Те самые африканские браслеты! Успев прикрыться, питерец спас себе жизнь. И даже огрызнулся, так что убийца счел за лучшее сбежать.
– Ну вы и хват, Алексей Николаевич, – уважительно констатировал полицмейстер. – От такого зверюги отбились. В темноте, неожиданно… Я бы уже остывал в морге. Бр-р!
– Нападение указывает, что Вязальщиков в курсе всего, – веско объявила Анна Порфирьевна. – Он нанес удар по руководителю. Хотел обезглавить дознание.
Мужчины переглянулись и кивнули: верно. Губернский секретарь предложил:
– Надо приставить к Алексею Николаевичу охрану.
– Валентин Семенович прав, – тут же согласился Васильев. – Но я предлагаю вам еще кое-что. А именно – переехать сюда и поселиться у меня. Так будет безопаснее.
– У тебя, Леша, пятеро детей, – возразил пристав. – Мы заберем Алексея Николаевича к себе. Правда, Аннушка?
Жена смотрела на сыщика застывшим взглядом и откликнулась не сразу.
– Что? Ах да, конечно. Я сижу и думаю: что за служба у вас такая, у мужчин. Некоторое время назад мы с Алексеем Николаевичем пили чай в этой же комнате, за этим же столом. А потом его чуть не убили…
– Будет вам, Анна Порфирьевна, – сказал питерец. – Меня уже столько раз чуть не убили. Со счету сбился. А вот им!
Он едва не показал неприличный жест, но удержался.
– И этот резчик по горлам… Он мне еще попадется, и я с ним поквитаюсь. А переехать к вам я готов. Завтра и сварганим.
Утром питерец действительно переехал на Воскресенскую, 16, и поселился у Ловейко. Ему отвели комнату окнами на пожарный двор, где рослые мужики в блестящих касках раскатывали длинные шланги. Зато безопасно. Коллежский советник отослал в Петербург Иону Оберюхтина, а вскоре получил ответ от барона Таубе. Тот сообщал, что на месте, никуда не собирается и готов встретиться. Посокрушавшись, что телеграмма запоздала – он мог бы выехать в столицу вместе с конвоем и лично сдать «ивана» на Шпалерную, – сыщик поспешил на вокзал. И вечером отправился в Петербург. Перед этим Алексей Николаевич телеграфировал во Владивосток Азвестопуло. Он приказал своему помощнику срочно катить в столицу. Янковского может расспросить и тамошний полицмейстер. А ниточку, что тянется из восемьдесят девятого года, лучше разматывать вдвоем. Глядишь, откроется такое, что сразу поставит все на места.
Он серьезно относился к своему противнику и ночью был настороже. В уборную ходил с «маузером», а дверь не только закрыл на задвижку, но еще и подпер чемоданом. Обошлось. Алексей Николаевич благополучно прибыл в Нижний Новгород и уже посмеялся над своими страхами. Но на Московском вокзале его перехватили здешние сыскные. Оказалось, что Оберюхтин до Нижнего не доехал. На перегоне Пильна – Арзамас и он, и трое конвойных были убиты. Их расстреляли в купе в упор из револьверов. Судя по описанию, это сделали Вареха с Шиповым. Лыков лишился важнейшего свидетеля, который знал Вязальщикова в лицо…
В Петербурге коллежский советник первым делом явился к Трусевичу и доложил о своих открытиях. Новость, что чудотворная икона цела и до сих пор не нашла покупателя, поразила Максимилиана Ивановича. Однако что с того? Где она? Удастся ли выполнить приказ государыни? Директор телефонировал Столыпину. Тот был занят и назначил встречу на половину первого ночи. После страшного взрыва на Аптекарском острове премьер поселился в запасном корпусе Зимнего дворца. Впереди у сыщика был целый день, и он поехал в академию к барону.
Глава 12
Абиссинские тайны
Таубе встретил друга напускным брюзжанием:
– Что у тебя на этот раз? Конской колбасы привез?
– Нет.
– Чего же заявился?
– Ты и не заказывал никакой колбасы.
– Сам бы мог догадаться. Мы, кавалеристы, любим лошадей. Во всех смыслах.
– Шутник-недоучка… Тебе привет от господина Люпперсольского.
– От Бориса Андреевича? Где ты с ним встретился? Он вечно скитается, неугомонный.
– Твой приятель сейчас в Казани, преподает географию в институте благородных девиц.
– Не может быть! Он же там всех девиц… Как бы помягче сказать…
– Есть такое дело. Директриса по секрету призналась мне, что год ему еще дослужить дадут, а потом попросят. Больно по этому красавцу барышни сохнут. Далеко ли до греха? Да и сама директриса, кажется, к нему не равнодушна.
Друзья посмеялись, затем генерал-майор предложил:
– Приезжай к нам вечером, Лидия будет рада. Постелем тебе в гостиной.
– Не могу, в половине первого ночи встречаюсь со Столыпиным.
– Это все из-за чудотворной иконы?
Перед отъездом Алексей Николаевич заходил к барону в гости и рассказал о поручении государыни.
– Да. Там сейчас все перемешалось…
И он последовательно изложил весь ход дознания. Генерал почесал переносицу и повторил слова зауряд-прапорщика:
– В огороде бузина, в Киеве дядька. Где тут связь?
– Сам характер ранений указывает на то, что это дело рук одного человека. Просто он из Африки перебрался в Уссурийский край, потом в Забайкалье, а теперь сидит в Казани. И чудотворная икона при нем.
– Заковыристо как-то.
– В жизни всякое бывает. Оружие-то Вязальщиков продает не куда-нибудь, а в Абиссинию. Он, точно он. Расскажи мне про миссию поручика Леонтьева. Что там случилось?
– Ты прав, – ответил Виктор Рейнгольдович, – случилось. Очень неприятная история вышла. Я имел из-за нее объяснение с молодым государем. Только учти, что это служебная тайна.
– Давай свою тайну. Мало ли я их уже знаю? Тайной больше…
– Надо начинать издалека, от Адама и Евы. Точнее, от несчастной экспедиции Ашинова. Потому что первым в петербургских гостиных об этой африканской
