— Дядя Яша… — начал он, но увидел незнакомого господина и осекся.
— Знакомьтесь, Алексей Николаевич, — подобревшим голосом сказал заведывающий частью. — Это Англиченков, лучший мой сотрудник и большой обалдуй.
— Чего вы меня так выставляете, Яков Николаич, — сделал тот вид, что обиделся. Чувствовалось, что эти двое живут душа в душу и понимают друг друга с полуслова. — Что обо мне подумает… э-э…
— Не «э-э», а коллежский советник Лыков, чиновник особых поручений Департамента полиции, — с такой же наигранной строгостью ответил Блажков. — А думать об тебе он станет в зависимости от твоего поведения.
— Это в каком таком смысле? Я что, в разряде испытуемых?
Лыков протянул вошедшему руку.
— Позвольте представиться: Алексей Николаевич. А вас как?
— Сыскной надзиратель не имеющий чина Англиченков Петр Павлович.
Он напомнил Лыкову самого себя в молодости: уверенный, сильный и всегда готовый рассмеяться. Еще начальник хвалил его храбрость. Это легко проверить в деле…
— Садись и слушай, что узнал сегодня господин командированный, — приказал Блажков.
Петр взял стакан и пристроился у окошка. Он внимательно выслушал рассказ питерца про нападение на бухгалтера и сразу стал рассуждать:
— Непонятно. Зачем выкалывать человеку глаза? Да еще имя главаря вслух называть. А они это не нарочно, чтобы нас запутать?
Обалдуй, а соображает, подумал Алексей Николаевич. И ответил так:
— Имя бандиты назвали не от большого ума, это я допускаю. Они Пажеский корпус не кончали. А вот ослеплять человека действительно нелогично. Он их видел, может описать по памяти. И потом, рядовой гранд[12], и добыча копеечная. Зачем отягощать свою вину? Или зарезали бы вчистую, или ограничились бы грабежом. А такое я встречаю впервые. Что-то тут в самом деле не клеится. Выдвигаю версию…
Ростовские сыщики встрепенулись.
— Увечье бухгалтеру нанесли, чтобы лишить его места в комитете. Кстати, что это за лавочка?
— Комитет донских гирл — штука серьезная, — сообщил заведывающий частью. — Он создан лет сорок тому назад. Задача — обеспечить проход судов через рукава Дона в Азовское море. У комитета собственные землечерпалки, пароходы, лоцманский пост в дельте, свои баканщики[13]. И значительные капиталы — они составляются из специального гирлового сбора, который взимают с пароходов.
— Много там денег крутится?
— Сотни тысяч рублей. А чтобы узнать точно, надо идти туда и смотреть их балансы.
Лыков приосанился:
— Ну вот, вписывается в мою версию. Сотни тысяч рублей — это большой ломоть. Корди сказал госпоже Оконишниковой, что он мешал «им» воровать. Им — то есть служащим комитета. И те решили убрать неудобного человека. Подослали бандитов, вроде как рядовой налет. Те выполнили заказ.
— Но почему оставили в живых? — засомневался Англиченков. — Надежнее было бы списать.
— Чтобы мы с тобой не слишком старались, — ответил ему Блажков. — За погубленную душу, сам знаешь, спрашивают строго. А тут покалечили, но не убили. Откроем дознание, через полгода по-тихому закроем, а дело в архив. Но тут, вишь, приехал ревизор из Петербурга…
— Да, на это ребята не рассчитывали, — хмыкнул надзиратель. — Алексей Николаевич! А возьмем их за пищик! Я давно на гниду Меньшого Царя зуб точу.
— Ты слушай дальше, что предлагает его высокоблагородие, — хлопнул ладонью по столу коллежский регистратор. — Он хочет всех «царей» разом пришибить.
— Каким образом?
— А натравить на них Чертов отряд, что окопался в Нахичевани.
Петр, несмотря на свой ухарский вид, соображал быстро:
— Как пауков в одну банку?
— Ага.
— Легко сказать, да трудно сделать.
— Вот Алексей Николаич сейчас нам и расскажет, а мы послушаем, — скептически заявил Яков Николаевич.
Лыков не обиделся, а стал излагать:
— У меня есть помощник, титулярный советник Азвестопуло. Он грек. А еще храбрый, артистичный — то, что нужно. Титулярного, кстати, получил недавно, не в очередь, за отличие. С риском для жизни спас от взрыва террористами артиллерийские склады в Казани…[14]
— Так. Есть грек, полицейский чиновник. Вы хотите его в банду запустить, так я понял? — с прежним скептицизмом прокомментировал Блажков.
— Правильно поняли. Азвестопуло такое не впервой, он уже был «демоном»[15]. У него здорово получается.
— А почему вы решили, что Чертов отряд его примет? Там штрафованные солдаты, они чужого не возьмут.
— Возьмут, если он докажет им свою полезность, — возразил Алексей Николаевич.
— И в чем будет та полезность?
— Азвестопуло представится им как бомбист.
— Бомбист? — удивились ростовцы.
— Да. Я нарочно послал его в Артиллерийскую академию изучать взрывное дело. Сейчас Сергей Манолович в родной Одессе и тоже внедрен в банду. Ребята готовят покушение… Ну, это секрет. Со дня на день их возьмут с поличным, а бомбист будто бы вовремя сбежит. Сюда, в Ростов.
— А ведь можно попробовать, — осторожно сказал Англиченков, глядя на начальника.
Тот ответил:
— Можно. Если руководство разрешит.
— То есть Липко? — уточнил питерец.
— Да. Но он на себя не возьмет и обратится к Зворыкину.
— Начальники не дадут разрешения, — категорично заявил надзиратель.
Лыков перевел взгляд на Блажкова, тот кивнул:
— Конечно, не дадут. Зачем им рисковать? Вдруг что-то пойдет не так, а они дозволили…
— Но как же начальство собирается бороться с преступностью, ничем не рискуя?
— Очень просто, — отрезал коллежский регистратор. — Прикажут мне, а я вертись… В случае чего виноватый всегда найдется: Блажков.
— Яков Николаевич, давайте в этот раз сделаем все сами, — предложил коллежский советник. — Обойдемся без санкции руководства.
— Узнают — со службы выкинут. Вы это понимаете?
— Так уж и выкинут! — запротестовал Англиченков. — Кто тогда будет жуликов ловить?
— А вот тебя поставят, ты и будешь, — съязвил начальник.
— Уволить не уволят, а в должности понизить могут, — рассудительно заметил Лыков. — Неприятно, согласен. Меня тоже в прошлом году с чином прокатили ни за что.
— Вот! А вы мне такое предлагаете…
— Предлагаю, Яков Николаевич. Потому как вижу, с кем имею дело.
— Это с кем же?
— С порядочным человеком. Который служит не для
