Блажков мялся. Лыков ходил по комнате и не торопил его. Коллежский регистратор договаривался со своей совестью, тут нельзя было торопить. Наконец Яков Николаевич нехотя произнес:
— Ну, попробовать можно. Не каждый день в Ростов приезжает такой гоношистый ревизор.
— То есть решаем сами, без китайских мандаринов?
— Я согласие даю. Но оставляю за собой право сообщить по команде, когда сочту нужным. Тогда уж на усмотрение начальства.
Англиченков облегченно выдохнул и принялся мечтать:
— Раскассируем «царей», и начнется в городе хорошая жизнь! Я тогда сразу женюсь.
— Если стодесятники перебьют «царей», то сядут на их место, — осадил его Яков Николаевич.
— Как они сядут, если у них в банде будет наш агент? Открутим им головы, и тогда точно женюсь.
Все посмеялись, и Лыков подвел итоги ночного совещания:
— Петр Павлович, вы теперь прикреплены ко мне, для содействия. Будем вместе дознавать дело о нанесении увечий личному почетному гражданину Корди. Поручаю вам секретно собрать сведения о кадре Комитета донских гирл: есть ли игроки, или замешанные в мошенничестве, или недоброжелатели покойного.
— Слушаюсь.
— Яков Николаевич, вас попрошу мобилизовать агентуру. Нужно знать весь состав Чертова отряда. Почему они объявились именно в Нахичевани? Весьма вероятно, что у кого-то из них есть там родственники. Которые примут на первых порах и помогут освоиться, а потом станут наводчиками.
— Постараюсь.
— Будьте добры. Узнаем этих укрывателей и подошлем к ним Азвестопуло.
— А вы сами чем сейчас займетесь?
— Я завтра пойду в комитет и начну его потрошить.
Блажков с сомнением покачал головой:
— Это не понравится Елпидифору Трофимовичу.
— Что за гусь?
— Парамонов его фамилия. Председатель комитета, а еще хозяин паровой мельницы, чуть не самой большой в империи. Миллионщик, гласный городской Думы и очень влиятельный человек. Он вас, извините, в бараний рог согнет.
— Миллионщик? Тогда он у меня первый на подозрении. Эти богачи уже краев не видят, думают, что весь мир для них одних сделан. А за три рубля убить готовы…
— Парамонов не такой. Он благотворитель, богобоязненный человек. И чего ему в комитете воровать? Там суммы скромные, у него мельница много больше дает. А еще есть собственный флот, угольные шахты — у-у…
— Благотворитель? — нахмурился Лыков. — Точно он. Главный жулик — Парамонов, готов поспорить на ведро водки.
Коллежский советник с коллежским регистратором ударили по рукам, а не имеющий чина разбил. После этого Лыков ушел в гостиницу, а местные сыщики сели писать отчеты.
Глава 5
Особенности судоходства на Дону
Утро следующего дня Алексей Николаевич потратил на разговоры с Ольгой. Она была благодарна сыщику, что тот взялся исполнить ее просьбу. Но теперь началось официальное дознание, и в нем не было места пристрастности или жажде мести. Поэтому Оконишниковой лучше следовало бы вернуться в Петербург, чтобы оказаться в стороне от дела. Здесь она лишь помешала бы.
Оконишникова сначала пыталась остаться, чтобы помочь своему другу ориентироваться в незнакомом городе. Однако Лыков ответил, что местные сыщики сделают это лучше. Тогда Ольга обиделась. Дознание касалось и ее лично, как она могла уехать? Лыков парировал: твои попытки влиять только повредят. Ты свое сделала, сообщила полиции важные сведения. Дальше не мешай. В итоге они поссорились, а потом помирились. Как полагается у умных людей, было принято компромиссное решение: Ольга останется в Ростове еще на три дня, после чего уедет. Эти три дня она хотела использовать по полной и не отпускать своего спутника ни на шаг. Лыков согласился пожертвовать вечерами и протянул ей свежий номер «Южного телеграфа».
— Выбирай, куда пойдем сегодня, а мне пора. Вернусь к обеду, там и решим. Мне нравится программа в Александровском саду: выступает «Дамская гвардия». Сказано, что всемирно известная, но это явное преувеличение.
— Какая еще гвардия? — удивилась Ольга Дмитриевна.
— Да почитай, там все написано. Красавицы сестры Ростельбиндер, пять штук, одна лучше другой.
— Нахал!
— А еще знаменитый жонглер-молния Ли-Бело, известные музыкальные клоуны Лорас, русская этуаль Дорина и комики-эксцентрики Кабанис. Обещают, что будет весело.
— Не хочу в Александровский сад, пойдем лучше в театр.
— Запросто. Вот про театр Машонкина. Там с успехом прошел фарс «У вас есть что предъявить». Текст полон скабрезностей. Публике особенно понравился костюм одной из актрис, которая вышла на сцену в полупрозрачной десу[16].
— А нет ничего более камерного? — возмущенно спросила Ольга.
— В театре «Буфф» выступает спорт-субретка мадемуазель Лоттенбах. Ты не знаешь, кто такая спорт-субретка?
— Навряд ли что-нибудь приличное.
— На тебя не угодишь. Вот интересное зрелище! Биофон. То же самое, что синематограф, но с добавлением фонографа. Газета пишет, что это дает возможность смотреть и слушать целые оперы.
— Годится, — обрадовалась Оконишникова. — А какую из опер показывают в биофоне сегодня?
— Сегодня, дорогая, там показывают матчиш[17] с пением. Уточняют, что весьма неприличный.
— Да что же за гадости ты находишь в этих газетах! Нарочно выбираешь? И все с такими ухмылками.
— Это твой город так на меня действует, — стал оправдываться сыщик. — Ну, что решила? Не сидеть же в гостинице.
— Выбираю из всех зол наименьшее. Пошли в сад, к жонглерам и клоунам.
— Хорошо, дорогая. Я направляюсь к градоначальнику, а ты пока займи себя сама. В четыре часа обедаем, потом гуляем по городу, а вечером — в Александровский сад. Блажков говорил, там по ночам шалят, но мы с тобой люди смелые, отобьемся.
Коллежский советник пришел к Зворыкину и попросил его устроить одно дело. Питерцу нужно было, чтобы его приняли в Комитете донских гирл и объяснили, как там все устроено. А потом показали бы бухгалтерию.
