Водоворот смеющихся малышей подхватывает Жиля, несёт. Он бежит вместе с детьми, хлопает в ладоши и оказывается всё ближе к женщине с завязанными глазами. Миг — и он совсем рядом, хватает её за руки и кружит по поляне. Она пугается, губы трогает робкая улыбка. Акеми со своего места видит, как женщина что-то говорит, но Жиль ей не отвечает и лишь улыбается.
— Что ты творишь? — бормочет Акеми. — Перед Ланглу хочешь блеснуть, бака безмозглый?
Женщина встряхивает головой, пытаясь сбросить закрывающий глаза шарф. Жиль ловко перехватывает её за талию, пробегает пальцами по рёбрам и бросается наутёк, на бегу подобрав что-то с земли. Женщина оступается, взмахнув руками, неловко оседает в траву. Священник спешит к ней, бережно поднимает, о чём-то спрашивает. Акеми пытается поймать пробегающего мимо Жиля, но пальцы хватают воздух.
— Боннэ, стой! — вопит она сердито и бежит за ним.
Жиль сворачивает за стену густого кустарника и останавливается, тяжело дыша. Тут Акеми его и догоняет.
— Эй!
Жиль поднимает на неё сияющие светло-голубые глаза. Таким счастливым Акеми его никогда прежде не видела.
— Хорошо тебя накрыло, угу, — девушка с укоризной качает головой. — Дурацкий способ заявить о себе. Пьянчужка!
— Д-дура, — беззлобно отмахивается Жиль. — Я п-просто счастлив. В-вот так вот.
И с довольной улыбкой валится в траву и закрывает лицо руками. Больше Акеми не удаётся вытянуть из него ни слова — и она, плюнув, оставляет его в покое и отправляется бродить по парку.
Белые рубашки мужчин, цветастые платья женщин, радостно носящиеся друг за другом дети. Щедро украшенные гирляндами и флажками деревья. Цветники вдоль аккуратных дорожек. Подростки, играющие в волейбол. Беспечные, лёгкие, весёлые. Будто нет на свете синего льда, прорастающего сквозь полы первых этажей и таящего в себе смертельную опасность. Будто нет яда в воздухе и купонов на вещи и еду, нет труда по двенадцать часов в сутки на фабриках и системах городского жизнеобеспечения. Когда вокруг тебя праздник, трудно поверить, что завтра вернёшься к полуголодному существованию в городских трущобах. Всё, что было прежде, — дурной сон, пока несёт тебя яркая карусель праздника в городском парке.
У озера, где разбили танцплощадку, Акеми видит Кейко и Доминика Каро. Они сидят у старого дерева: Кейко в ярко-голубом шёлковом платье до колен прижимается к Ники спиной, а тот обнимает её за плечи и что-то шепчет на ухо. Они замечают Акеми, сестра машет ей рукой, зовёт:
— Иди к нам!
«Подойду — наговорю гадостей», — понимает Акеми. От одного вида Доминика ей становится противно. В памяти всплывает сказанное отцом: «Если ты не в силах ничего изменить — отойди и не делай хуже».
— Празднуйте! Я пойду, поищу Таву! — улыбнувшись, кричит она сестре и проходит мимо.
— Что за Тава? — спрашивает у Кейко Доминик.
— Наша соседка. У неё полно детишек, и мы с Акеми помогаем ей по вечерам.
Ники прикасается поцелуем к нежному уху Кейко, сильнее прижимает её к себе.
— Подумать только, уже завтра… — шепчет он.
Сердце замирает, когда он думает о предстоящей свадьбе. Это будет его семья, его волеизъявление, его достижение. Кейко больше не будет гнуть спину на двух работах. Он оденет её в шикарные платья, наймёт личную прислугу. Ею, экзотической красавицей, он гордится. Он введёт её в высший свет, сделает предметом зависти всех благородных семейств Ядра.
— Представляешь, у тебя завтра начнётся другая жизнь, — говорит Ники, перебирая пряди её блестящих волос.
Кейко смущённо поводит плечами. Нет, конечно, не представляет. Она с рождения знает только голод и работу, работу и голод. Мысли о завтрашней свадьбе наполняют её тревожным и одновременно сладким ожиданием. «Лишь бы никто не заметил, что Код доступа перебит», — думает она и трогает поджившую татуировку на шее.
— Там всё нормально, — Доминик замечает её жест. — Через компьютер тебе тоже всё исправили, не волнуйся. Никто не подкопается.
— Ники-кун, а как же семья? Я их навсегда оставлю?
— Нет, ну ты чего? Будешь их навещать. Отец так и не одобрил нашу затею?
Кейко грустно качает головой:
— Не одобрил. Акеми скандал устроила, когда это платье увидела и узнала, что это твой свадебный подарок.
— Смирятся ещё, — уверяет её Ники. — А знаешь, что? Ты такая необыкновенная в этом платье. Пойдём, потанцуем.
— Нет-нет, только не при людях! — пугается Кейко. — Я же совсем не умею…
Ники встаёт, подаёт девушке руку.
— Идём. Послушаем музыку и посмотрим, как другие танцуют. Вечереет, сейчас зажгут огни, красиво будет.
На танцплощадке маленький оркестр играет вальс, кружится в танце одинокая пара. Присмотревшись, Доминик с удивлением узнаёт отца Ланглу и Веронику.
— Вот так сюрприз! — восклицает он. — Кей, это Вероника, жена моего старшего брата. И отец Ланглу, он нас завтра венчать будет. Не думал, что хоть один из них умеет танцевать. Смотри, а здорово они…
Кейко не сводит глаз с вальсирующих. Нежные звуки музыки превращают высокого мужчину в чёрном и маленькую светловолосую женщину в волшебное видение из снов детства.
— Какие они красивые… — шепчет Кейко заворожённо.
— Видел бы братец сейчас свою скучную жену, — кивает Доминик. — Хороша, правда. Я вас познакомлю с Вероникой. Я уверен, что вы друг другу понравитесь. И она научит тебя танцевать всем на зависть. И дурак Бастиан, что остался праздновать в Ядре. Тут куда интереснее. О, вон Амелия бежит, дочка брата.
На танцплощадку влетает рыжеволосая девочка в белом платье, перепачканном травой и землёй. Подбегает к танцующим, дёргает женщину за подол. Волшебство момента исчезает, пара разжимает руки, отступает друг от друга. Девочка прыгает вокруг матери, что-то щебечет. Священник прощается с лёгким поклоном и уходит в сторону Собора. Кейко кажется, что ему грустно.
— Ники-кун, — окликает она молодого человека.
— Да, Кей?
— Я тебя очень люблю.
Он обнимает её, привлекает к себе и мечтательно смотрит куда-то вверх.
— Сегодняшний день закончится, а наш праздник будет длиться и длиться. Мы проживём долгую жизнь, яркую, как карнавал, и такую же счастливую. Мы создадим свою историю. Всё начнётся завтра, милая.
