Но если шеф полиции города Хелен и поговорил с Госсом, если он понял, что Джеффри на самом деле не убийца, не торговец кокаином и вообще не наркодилер-янки из Кливленда, но честный, богобоязненный, законопослушный молодой южанин, он никак не дал Джеффри об этом знать.
Толливер встал и снова принялся расхаживать по камере.
Носок, кроссовка, носок, кроссовка.
Тик-так, тик-так.
Если шеф полиции городка Хелен не стал звонить, значит ли это, что он собирается сфабриковать против него дело? По закону он имеет право задержать подозреваемого на сорок восемь часов, а потом должен предъявить обвинение. Или отпустить. Выходные. Суды будут закрыты два дня – возможно, больше, если снежная буря разыграется не на шутку. Они должны разрешить ему сделать телефонный звонок, но за прошедшие десять часов не появился никто, кому он мог бы напомнить о своих правах. Прошел почти год с тех пор, как оправдали копов, которых обвинили в жестоком избиении Родни Кинга. Если шеф местной полиции решит перевести его в окружную тюрьму, его жизнь будет стоить не больше кучки собачьего дерьма.
– Эй, привет, красавчик!
В комнату вошла высокая жилистая чернокожая женщина в сшитой на заказ форме. В руках она держала поднос с кашей, яйцами, беконом и – благодаря тому, что Бог все-таки есть на небесах, – большой кружкой кофе.
– Ты, должно быть, тот самый гроза исподнего.
Джеффри попытался наградить ее улыбкой, от которой обычно таяли женщины.
– Я ни разу в жизни не убил ни одной пары трусов.
Она фыркнула, поставила поднос на полку около камеры и окинула взглядом его боксеры.
– Ты болельщик Оберна?
– Да, мэм. – Джеффри скрестил на груди руки, он с первого взгляда умел распознавать футбольных болельщиков. – Играл там два года.
– Правда? – Она начала перебирать ключи на связке, висевшей у нее на поясе. – И на какой позиции?
– Полузащитник, – ответил он. – Как О. Джей[37], но без его физических данных и многообещающего будущего.
Полицейская снова фыркнула, и Джеффри решил, что это хорошо.
– Представляю, как ты несешься по аэропорту с чемоданом в руке.
Она нашла ключ.
Джеффри смотрел, как открылась дверь камеры, и сладкий армат свободы немного согрел его, несмотря на то что женщина стояла с подносом в руках и загораживала собой дверь.
– Ты похож на парня, который рано или поздно должен попасть на обложку «СЕК мансли».
– На самом деле меня уже снимали для их обложки.
– Ври больше, задница.
Она уронила поднос на пол.
Кофе взорвался и превратился в лужу, совсем как его эго.
Джеффри с трудом справился с почти непреодолимым желанием опуститься на колени и слизать его с грязного бетонного пола и сел на металлическую кровать. Холод начал проникать в его кости, заполняя их, и он подумал, что, похоже, от погоды ждать хорошего не стоит. Он почти чувствовал, как температура воздуха падает с каждой проходящей секундой.
Женщина уселась за стол, открыла ящик, достала табличку с именем и поставила ее на край.
Сержант А. Фуллер.
Затем она потянулась куда-то назад и включила компьютер, и его громкое жужжание на время заглушило тиканье часов. Джеффри потер руки, он отчаянно замерз и одновременно вспотел. В голове у него проносились слова, которые он мог бы сказать сержанту Фуллер. Я тоже коп, сука. Твой шеф позвонил шерифу, как я его просил? Почему я в камере? В каком преступлении меня обвиняют? Я требую адвоката.
Джеффри протянул руку и взял с подноса бисквит, жесткий, точно камень, и холодный, как его левая нога. Потом он засунул в рот давно остывшие яйца и покрывшийся жиром бекон.
В этот момент зазвонил телефон.
А. Фуллер взяла трубку.
– Да. – Потом еще раз: – Да.
Ее взгляд переместился к Джеффри, когда она хрипло пробормотала:
– Хм-м-м… да.
Женщина встала из-за стола, взяла телефонный аппарат и, протянув провод через всю комнату, поднесла трубку к прутьям.
Джеффри уперся руками в колени и встал. Ковыляя в одном носке и одной кроссовке, подошел к решетке и протянул руку. Она слегка отвела трубку в сторону, чтобы он не смог до нее достать, но потом все-таки отдала.
Джеффри откашлялся и сказал:
– Джеффри Толливер.
– Привет, Балбес, – услышал он голос Госса.
Джеффри едва не разрыдался от радости.
– У тебя было достаточно времени, чтобы подумать о своих многочисленных проступках?
Толливер изо всех сил сжимал трубку, слушая, как смеется Госс. Судя по всему, шеф полиции все-таки позвонил шерифу Силакоги и они решили, что ему будет полезно в качестве наказания провести за решеткой часов десять.
– Ты сказал им, чтобы они меня заперли?
– Ну-ну, не позволяй гордости мешать тебе жить. Полагаю, я оказал тебе услугу, учитывая, что тебя поймали мокрым, в состоянии похмелья, над телом мертвой женщины, с упаковкой кокаина и незарегистрированными пистолетами в багажнике.
– У той женщины было имя.
– Ты уже помнишь их имена? – Госс помолчал, и Джеффри представил, как тот хмурится, держа трубку в руке. – Скажи-ка мне, Балбес, вот что: не староват ли ты уже для подобных развлечений?
– Эта мысль приходила мне в голову сегодня днем.
– Нет ничего плохого в том, чтобы остепениться. – В голосе Госса появилось разочарование, что было гораздо хуже гнева. – Правда, я знаю, что будет в таком случае. Ты встретишь какую-нибудь потрясающую красотку, которая окажется умнее тебя, что совсем не трудно, будешь лезть из кожи вон, чтобы заполучить ее, а потом тебя снова потянет на сторону, и ты все испортишь. – Госс закашлялся, что бывает после сорока лет курения сигар. – Но есть и положительный момент – она станет для тебя отличным оправданием тому, чтобы не заводить серьезных отношений со всеми, кто будет после нее. Девушка, которая сбежала. Твоя маленькая подружка с рыжими локонами, если говорить словами Чарли Брауна.
Джеффри прислонился головой к прутьям.
– Я усвоил урок, Госс. Ты выпустишь меня отсюда или нет?
– Его зовут шеф Юстас Дюпри. Отличный парень. Расследовал три убийства за тридцать два года службы, все бытовые; арестовал мужа – и дело в шляпе.
– Он согласится принять мою помощь?
– Я слышал, что Управление по борьбе с наркотиками отправляет туда ребят из Кливленда в помощь Дюпри, но ты же знаешь, что никто не любит такой помощи.
Управление по борьбе с наркотиками – это федералы, и помощь они не захотят принять точно так же, как и местные копы.
– Кое-что я могу сделать. – Джеффри заговорил тише.
– Только так, чтобы тебя снова не арестовали.
Толливер услышал щелчок, когда Госс повесил трубку. Исключительно для сержанта А. Фуллер он сказал:
– Я очень ценю вашу веру в меня, сэр. Спасибо вам.
Он протянул сержанту трубку сквозь прутья решетки, но та уже сидела за столом и кивком показала на телефонный аппарат.
– Сам вешай, Балбес. Дверь не заперта.
Джеффри осторожно толкнул дверь камеры, и та распахнулась. Он добрался в одной
