Все члены труппы, особенно женщины, задрожали; тут же последовали различные комментарии.
– Господи! – воскликнула костюмерша.
– Кости, – таково было прозвище трагика, – никогда не упустит случая. Он захочет, чтобы об этом написали пьесу, – сказал комик из фарса. Трагик бросил на него гневный взгляд и тяжело засопел, но ничего не сказал и удовольствовался тем, что одним глотком допил остатки своего пунша.
– Наполните Кубок смерти! – произнес второй комик мрачным тоном. – Эй, Денди, – он обратился к «ведущему юноше», – передай виски!
Присущее швее желание угодить публике заставило ее приступить к выполнению задания.
– Что ж, мистер Бенвиль Нонплассер, – начала она, – а также вы, дамы и господа, надеюсь, вы не ждете от меня многого с точки зрения литературы? Если бы речь шла о пришивании пуговиц – неважно, куда именно! – я могла бы рассказать много забавных историй, если бы память моя не была такой дырявой, а также если бы дамы не возражали, – хотя румянец так идет им, моим милым! Или если бы мне надо было что-то делать с иголкой и ниткой, даже в спешке, в темноте, а меня ждали бы на сцене…
Тут ее перебил комик, который произнес вкрадчиво:
– Продолжайте, дорогая. Сейчас не время и не место возражать против чего-либо. Румянец дам пойдет им на пользу и заставит нас всех почувствовать себя снова молодыми. Кроме того, – тут он подмигнул поочередно всем в труппе, – юмор, сознательный или подсознательный, в различных ситуациях, которым будет пронизано ваше эпизодическое повествование, сделает усопшего гомункулуса еще более пугающим.
– Какой вы злой, мистер Парментир, – шепнула ему «поющая субретка»[7]. – Если она заставит нас покраснеть, вы будете за это отвечать.
– Я принимаю ответственность! – галантно ответил он ей и прибавил вполголоса суфлеру: – И мне не понадобится никакая страховка от разбойного нападения от Ллойда[8], чтобы защититься от этой опасности.
Швея тем временем продолжала:
– Ну, что касается мертвого младенца, сама мысль о котором заставляет меня плакать, и его бедной молодой матери, которая все холодеет, несмотря на горячие припарки…
Ее голос начинал приобретать гнусавость, который у женщин из ее класса является одновременно прелюдией и причиной слез, поэтому администратор быстро перебил рассказчицу:
– Мы просто в восторге от младенца, но не могли бы вы в качестве вступления к этой истории поделиться с нами какими-нибудь личными воспоминаниями? Младенец, видите ли, не мог быть вашим собственным, и, следовательно, о нем вы могли только слышать от кого-то…
– Благослови вас Бог, сэр, но мне нечего вспомнить.
– Ну, что угодно, о чем вы слышали или что видели в театре. Ну же, вы уже давно занимаетесь этим делом; неужели вы никогда не видели ничего героического?
– Чего бы, например, сэр? С героями-то мне редко приходится встречаться…
– Ну, например, неужели вы никогда не были свидетелем того, как находчивость, или изобретательность, или смелость, или умение терпеть боль спасали положение?
– О, да, сэр, я видела все это вместе, но оно не имело никакого отношения к мертвому младенцу.
– Ну, так расскажите нам сперва, как это случилось и как находчивость, готовность, и умение терпеть боль спасли положение.
С этими словами администратор обвел труппу многозначительным взглядом, а швея начала свой рассказ.
Стройные сирены
– Первое шоу, с которым я выехала в составе труппы мистера Слопера «Светская девица», называлось «Сирены». Видите ли, когда этот спектакль поставили в первый раз, в обществе были в моде высокие талии, тонкие губы и почти плоский бюст, и дам, игравших в первой постановке, выбирали в соответствии с этими требованиями. Господи! Это были худющие девицы, просто кожа да кости. Какие трико они носили! Их ноги напоминали пустой шланг для воды; казалось, их уместно было наматывать на катушку. А что до бюстов, их можно было положить под гладильный пресс без особого ущерба, разве что остался бы небольшой бугорок, как от складки на резине. Но пьеса так долго шла в театрах, что мода поменялась, и теперь светским щеголям начали нравиться полненькие, поэтому девушки тоже изменились. Некоторые восполняли пробел плотными трико и специальными корсетами, приподнимающими грудь, которые убирают плоть с живота и перемещают ее под шею, пока не добьются модного стандарта. Господи, чего я только ни навидалась, чего только девушки ни делали, чтобы выглядеть более толстыми, чем их создала природа! Во всяком случае, после двух первых гастролей мистер Слопер решил добиться большего соответствия с модой. «Лови волну!» – вот какой у него был девиз, поэтому состав актеров, нанятых для нового варианта «Светской девицы», был потрясающий!
В костюмерной обычно считалось, что существует стандарт двадцатого размера, и тех, кто ему не соответствовал, не брали на роль. Конечно, гардероб театра или гастролирующего шоу не годился для «Стройных сирен», – так теперь стали называть пьесу. Нам пришлось сделать на заказ многочисленные трико, и, когда их доставили, тот молодой человек, который их привез, смеялся до слез. Он даже хотел остаться и посмотреть, как их надевают, но я его прогнала. Никогда в жизни не видела таких трико. Они были сотканы с таким перекосом, что у меня упало сердце, когда я подумала о том, как мы будем поднимать на них петли; потому что полной девушке приходиться делать это гораздо чаще, чем стройной, не говоря уже о том, что при надевании их приходится растягивать гораздо сильнее. Но трико – это еще не худшее. Вы помните, миссис Соломон, есть эпизод, когда в высшем обществе собираются разыгрывать сценки из Ват-хо, и все переодеваются пастушками? Мистер Слопер не хотел тратить лишние деньги, поэтому он пошел в лавку «Моррис Ангел», захватив с собой меня и миссис Бейльби, костюмершу «Стройных сирен». Старик Моррис вытащил все атласные бриджи, какие у них были на складе. Конечно, большая часть из них не годилась нашим малышкам, но нам удалось выбрать несколько подходящих для дам большого размера. Они подошли кое-кому из массовки, а основным исполнителям их, разумеется, сшили на заказ. Они, в конце концов, были ненамного больше, чем бриджи от «Ангела», потому что наши дамы, хоть и довольно объемистые, любили плотно облегающие вещи. Разумеется, на генеральной репетиции они выглядели так, будто их расплавили и влили в бриджи. Мистер Слопер, режиссер-постановщик и некоторые джентльмены из синдиката, которые пришли посмотреть репетицию, веселились без конца, да и мы хохотали, глядя и слушая, что они говорили, какие шуточки отпускали и как девушки бегали за ними и награждали игривыми шлепками. А вы говорите «краснеть»! Бросьте! Самым недовольным из всех, кому не понравились эти шуточки и насмешки, оказался
