Призывает копию глобального босса Дила’Аги на сторону призвавшего.
Когда призывать, как не сейчас? Не прямо сейчас, конечно, но сразу по окончании паузы. Прикидываю, как поступить с горой полученных ресурсов, раздумываю над тем, стоит ли ее делить между всеми, и выбираю почти золотую середину. Разумнее будет иметь в подчинении сильных вассалов, способных не дать сбежать Джуме, а не смазку для клинков.
Один за другим я повышаю себе уровни и чуть больше половины от полученного трачу на покупку семидесятого.
Восемьдесят четыре очка характеристик распределяю между «Силой» и «Выносливостью». Ничего больше мне сейчас не нужно – только урон, который становится таким огромным, что каждый удар может убить любого вассала Джумы, и больше очков жизни, чтобы застраховаться от случайностей. «Подавитель» защитит от эффектов контроля и не даст тому же Джуме активировать неуязвимость, если она, конечно, успеет восстановиться после отката.
На все про все у меня уходит чуть меньше получаса. Непростое это дело: разом поднять сорок два уровня, раскидать плюсы к характеристикам и изучить пять новых классовых талантов. После полусотенного уровня новых талантов не выдается, лишь улучшаются те, что есть.
Надо срочно снимать паузу с вассалов – им ведь еще объяснять, что к чему и текущий расклад.
Перевожу взгляд на маячащее окно с текстом отмены паузы для сокланов и фокусируюсь на «Да». Одновременно раздается коллективный шумный вздох едва не потонувших в бездне неудачников и их потрясённые восклицания.
Глупые забавные ничтожества, но ничтожества свои… Поймав себя на этой мысли, снимаю кинжал – во избежание. Перевожу взгляд с одного лица на другое, и к горлу подкатывает ком. После череды сплошных неудач, потерь, желания сдаться и плюнуть на всё – я выжил и не просто выжил, но и смог переломить ход Испытания, которое практически на сто процентов было выиграно Джумой. Сглатываю и улыбаюсь, распахивая объятья друзьям.
Первым в себя приходит кантри-музыкант. Делает два шага ко мне и влепляет затрещину.
Получен урон: 47 (удар ладонью Картера).
Хочешь применить наказание и активировать таймер развоплощения вассала?
– Чертов ублюдок! – грязно ругается Картер. – Ты убил меня! За что?
Хорошо, что я успел снять кинжал. Открываю рот, но не успеваю ему ответить, потому что начинается светопреставление: на меня набрасываются все, погружая в кучу одетых в гражданское соклановцев. Мне с трудом удается удержаться на ногах.
– Босс! Ты смог! – вопит Эдди, выбивая из меня дух ударами по спине. – Боже всемогущий, у тебя семидесятый уровень! Охренеть!
Ману просто хохочет в сторонке, потом, оглянувшись, видит замершие в нелепых позах фигуры вассалов Джумы и восторженно качает головой:
– Пресвятая Дева Мария! Сукин ты сын, Фил! Ты это сделал?! Как? Что случилось?
– Ю-ху! – незамысловато восклицает Ола и, пританцовывая, лезет целоваться, оттопырив свои губищи.
Внутренне содрогаюсь, но его отпихивает Йована – виснет на мне, запрыгнув и обхватив руками и ногами. Под ее поцелуями я на время теряю концентрацию, а друзья обмениваются впечатлениями от перерождения после развоплощения. За плечом Йованы замечаю удивленного Майка, осматривающего свое тело и пожимающего плечами.
– Только что горел в лесу, а сейчас уже нет! – бормочет он. – Что произошло?
– А ты еще кто такой, твою мать? – удивляется Ману. – Эй, парнишка, ты откуда взялся? Фил, он наш?
– А где Лети? – крутит башкой Эдди. – И где динозавры? Рекс, Танк, Крок, Спин?
– Рекс оставался последним и полег только что. Видели бы вы, как он дрался!
– А Летиция?
– Лети? Она теперь с Джумой.
Эдди мрачнеет лицом, и Ману кладет ему руку на плечо.
– Ее можно понять, – говорит он.
– Можно, – соглашаюсь я с ним. – Так, ладно! Вместо Лети с нами теперь Майк Хаген, он же Бьорн. Быстро знакомьтесь, ребята, с ним и Картером, я вам о нем рассказывал, и слушайте меня…
Друзья обмениваются рукопожатиями, после чего я быстро ввожу их в курс дела, пересказывая события последних дней с момента гибели Картера – чтобы и ему, и погибшей потом первой Йоване было все понятно.
В свою очередь, выясняю, что субъективно время между окончательной смертью и перерождением для них длилось несколько секунд. Предполагаю, что деятельность их сознания была просто прекращена с развоплощением и восстановлена только сейчас.
– Сколько до конца паузы? – деловито вопрошает Картер, на удивление легко воспринявший всю информацию. – Успеваем новые таланты изучить?
– Да, еще почти полчаса. Сейчас распределю ресурсы. У меня почти полторы сотни тысяч. Ола, хватит же каждому купить двадцать пятый? Единственное, Майку только до двадцатого хватит, если я все верно прикинул.
Камерунец с пару секунд думает и кивает. Скидываю каждому по двадцать с чем-то тысяч единиц, а потом наблюдаю, как растут их уровни.
– Оставьте запас на повышение. Мало ли… Мы еще не выиграли, но до победы рукой подать. Просто надо разобраться с Джумой, – я показываю ребятам на убегающую фигуру саудита, застывшую в сотне метров от нас. – Убьем его – фактически, победим в Испытании. Ему сейчас принадлежат все, кроме одного, гексагоны. И вы знаете, что случится, если он захватит последний?
– Цель каждого кандидата Испытания: захватить все гексагоны Пибеллау, – зачитывает отрывок из свода правил Йована. – Захватит последний – победит.
– Вот именно. Если Джума сейчас добежит до своей базы, а оттуда телепортируется, нам его уже не догнать. Мы просто не успеем достичь моего гексагона, чтобы защитить его.
– Значит, любым способом мы должны остановить Джуму, не дав ему сбежать! – рычит Картер. – А потом разберемся с остальными!
– Да, Картер. Только так. Но все же ты не видишь очевидного, – я улыбаюсь. – Подумай сам…
– Что? – пучит глаза седовласый кантри-музыкант.
Роскошная улыбка Олы сверкает так сильно, что ее сияние конкурирует с обоими солнцами Пибеллау. Йована победно вскидывает руки и визжит, Эдди дает пять Мануэлю, а Майк Хаген бурчит себе под нос:
– Если у него все гексагоны, кроме одного, а этот один – у нас, то если мы убьем Джуму…
– Тогда победим в Испытании! – кричит Картер и ревет что-то нецензурное, потрясая кулаками.
Жду, пока все успокоятся. Друзья взбудоражены, и я
