– Народ, я вас совсем не знаю, – Костя встает, подняв стакан с минералкой. – Но я знаю Фила, и если вы хотя бы наполовину такие же, как он…
Все сидящие за столом заинтересованно смотрят на парня и слушают.
– Я хочу выпить за здоровье моей младшей сестры Юли. Вы ее не знаете и не понимаете, почему я предлагаю выпить за ее здоровье. Я объясню. Когда Юльке было два, наши родители разбились. Мы остались одни… – Костя замолкает, убеждается, что все слушают, и продолжает. – И никто и никогда не помогал нам просто так. Юля болеет, и если в ближайшее время ей не сделать операцию, она станет инвалидом и больше никогда не сможет ходить. Наши такое не оперируют, и ехать надо в Германию. Врачи там готовы взяться, и даже обещают чуть ли не стопроцентное излечение. Вот только стоит это больше миллиона. И это еще без дороги и проживания… – он смотрит мне в глаза. – Прости, Фил. Выигрыша не хватит. Хватит только на первый платеж, после которого они будут готовы нас принять.
– А потом что?
– Буду там работать, молить, просить – ну не звери же они? Не выкинут четырехлетнюю малышку, не долечив? – Его голос ломается.
Я отвожу глаза. Мне мало будет просто участвовать в подпольном «суперфинале». Мне надо выиграть.
– В общем, я должен был сам участвовать в турнире. Но меня избили, и боксом я теперь заниматься не могу. Никогда… – он как-то по-детски вздрагивает плечами. – Я хотел сказать, что весь выигрыш Фил отдает на лечение Юли. Поэтому давайте выпьем за ее здоровье – чтобы все то многое, что сделал Фил, не оказалось напрасным!
Я могу ошибаться, но, по-моему, это самая длинная речь Кости за всю его жизнь.
Чокаются все в тишине, а девчонки прячут глаза, вытирая слезы.
– Фил, Филечка, родной, – это встает Вероника. Она обходит стол и обнимает меня, прижавшись. – Ты понимаешь, что ты – герой?
– Точно!
– Самый настоящий! – твердит Генка. – Меня спас! И Юльку спасет!
Взбудораженный народ начинает обмениваться своими историями героизма Фила, а я думаю: «Нет, я не Хиро… – Потом, улыбнувшись про себя, продолжаю переиначенные строки: – Я – герой. Еще ваалфоров избранник…».
* * *Под улюлюканье разгоряченной клубной публики – дам в легкомысленных коктейльных платьях, пузатых чиновников и деловых ребят в модных пиджачках – я влетаю спиной в канаты, получаю еще один удар кувалдой и отключаюсь. В обложенное ватой сознание проникают чьи-то назойливые слова:
– Три! Четыре! Пять!
Пятый раунд. Я истекаю кровью и не могу встать. Конечности меня не слушаются. Голова будто пригвождена к полу ринга. Глаз заплыл, нос перебит, и мне трудно дышать. Одно ребро, кажется, сломано. Верхний край поля зрения увешан многочисленными дебафами, как грудь заслуженного ветерана орденами. Не помогла ни «Спортивная злость», ни одиннадцатый уровень навыка бокса. Без перчаток – против лома нет приема.
– Шесть!
В мутном тумане вижу силуэт Кувалды с поднятыми руками. Зрители скандируют:
– Добей! Добей! Добей!
– Кувалда, я люблю тебя! – доносится истеричный девичий крик. – Трахни меня!
– Семь!
– Убей!
Чувствую, как он носком дотрагивается до моего лица. Потом опускается на одно колено и поднимает руку в замахе. Почему рефери не останавливает его?
– Восемь!
Я обреченно закрываю глаза, и вдруг что-то меняется. Время замедляется.
– Де…
Я ощущаю, как по телу проносится волна исцеления. Все дебафы исчезают, усталость снимается, бодрость восстанавливается, очки жизненных сил снова полны!
– …вя…
Глаз открывается, нос снова дышит. Ребро не болит. Среди беснующейся толпы я замечаю одну неподвижную фигуру. Рука вытянута, от кончиков пальцев исходят исцеляющие струйки, чередующиеся вспышками бафов: «Праведный гнев III», «Ярость», «Защитник», «Длань Адала», «Прикосновение природы». В сумме все бафы удваивают мои характеристики и повышают регенерацию на тысячу процентов. Эффекты краткосрочные – от двух до пяти минут, но мне больше и не надо.
– …ть!
Кулак Кувалды в пяти сантиметрах. Я уклоняюсь, перекатываюсь и вскакиваю на ноги. Бросаю взгляд на Илинди – она в своем облике. Девушка-роа еле заметно кивает и исчезает.
В тишине, среди сбитой с толку публики, рефери дает команду продолжить бой, чертов лицемер. В этом поединке от судьи толку никакого.
Я вколачиваю кулаки в обомлевшего Кувалду так быстро, что даже сам вижу только смазанные траектории ударов. Каждый попадает в цель и выбивает из супертяжа по пять-шесть процентов жизненных сил. Апперкот находит его подбородок одновременно с сигналом окончания раунда.
Обвожу взглядом притихший зал клуба. Вижу в глазах некоторых гнев – сделали неверные ставки. То, что произошло, вне их разумения. Вчерашний новичок, занимающийся боксом меньше трех месяцев – инфа сотка, да, Саныч? – весь бой изображал отбивную, почти сдох, а потом, за секунду до поражения, встал и в одну калитку вынес их фаворита.
Я изучаю лица – пьяные, протрезвевшие, красивые и не очень, искусственные, суровые и кривящиеся, серьезные и мрачные, они – хозяева жизни. Лица мертвые, как и души. Таких не изменить, не перевоспитать. Раздувшиеся, но продолжающие паразитировать на гниющем теле страны. Сохранить бы интерфейс после окончания лицензии, проносится в голове, но я не успеваю додумать мысль.
В гробовой тишине рефери объявляет меня победителем. На ринг выходит девушка в невидимом купальнике и протягивает мне поднос. На нем лежат деньги – пять пачек стодолларовых купюр.
Юльке – жить!
* * *К концу следующей недели Бехтеревы получают шенгенские визы и берут билеты на первый же самолет. Остатка выигранных денег хватает на интенсивный план развития компании. Роза Львовна вносит эти деньги на расчетный счет, а Марк Яковлевич оформляет договор займа. Вложенные деньги вернутся на следующий год, когда мы будем распределять прибыль – по общему решению сначала вернут долг мне, оставшееся будем распределять – что-то на развитие, что-то выдадим всем дольщикам пропорционально.
Вероника вызывается отвезти нас в аэропорт. Ехать провожать ребят порывается весь офис, но волевым решением я прекращаю балаган и оставляю их работать – у Кеши контракты прут, завал, отрабатывать некому! Мы объявили прием продажников, и ребята в поте лица с утра до вечера собеседуют кандидатов.
Всю дорогу мы едем под жизнерадостные разговоры о том, что будет, когда Юлька вылечится и они вернутся. Мы уже решили, что Костя будет работать с нами – сопровождать наш сайт. Вероника обещает девочке водить ее в кино и парки аттракционов, и Юлька мечтательно улыбается – она не привыкла к такому вниманию.
В аэропорту Костя берет сестру за руку и идет на регистрацию, после чего они возвращаются к нам. Скупо попрощавшись – мыслями Костя уже там, в клинике, – Бехтеревы, взявшись за руки, уходят. Единственный чемодан они сдали в багаж. Юлька держит в руке куклу, подаренную Вероникой, а у Кости на спине – видавший виды рюкзак. Обернувшись, он видит мой сжатый и поднятый над
