Назад едем молча, думая о своем. Вероника изредка бросает на меня взгляды, но лицо мое безмятежно. Мы проезжаем примерно полпути до города, когда мне звонит мама. Она в курсе, что Бехтеревы улетают, но не знает, откуда деньги – и, надеюсь, не узнает никогда.
– Сынок, ну что, проводил? Все хорошо?
– Да, мам, регистрацию они прошли при мне. Все нормально.
– Ну и слава богу! – я прямо вижу, как мама крестится на том конце провода. – Сам ты как? Вчера какой-то снулый был, все в порядке? Даже отец заметил.
Вчера я заезжал к ним вместе с Костей и Юлей. Девочка захотела попрощаться с ними. Весь день мы с Кешей носились по встречам, и это после ночи «Полигона», где я тренировался управлять компанией. Немудрено, что был уставшим. Навык, кстати, поднял до пяти – система хитра на сценарии. В одном я развивал продуктовый магазин, в другом спасал корпорацию от кризиса, а в третьем поднимал с нуля провинциальный стартап по доставке пиццы.
– Мам, просто устал. Много работы.
– Так ты бы поспал, сынок! Ты же директор, можешь вообще на работу не выходить, кто тебе слово скажет?
Я издаю смешок, и Вероника заинтересованно косится в мою сторону.
– Хорошо, мам. Я так и сделаю.
Выдав мне еще ряд рекомендаций, мама прощается и кладет трубку. Я пихаю телефон в карман, но он тут же начинает вибрировать. Вызов со странного номера с кучей цифр. Отвечаю.
– Здравствуйте! – произносит мягкий женский голос с едва уловимым акцентом. – Могу я поговорить с мистером Филиппом Панфиловым?
– Да, это я. Слушаю вас.
– Меня зовут Анжела Ховард, посольство Соединенных Шта…
Мир замирает. Пейзаж в окне машины останавливается в стоп-кадре, в трубке тишина, а на экране замирает счетчик времени разговора. Вероника расслабленно держится за руль, ее рот приоткрыт. Мой выдох застывает на середине, тело парализует, а последним ставится на паузу сознание.
Я погружаюсь в Великое Ничто, тело пронизывают иглы льда, мир мигает и…
…нахожу себя под кучой дебафов – как и в прошлый раз, это интоксикация, паралич, обезвоженность, голод, бессилие, подавление силы воли и что-то еще.
– Выем осуществлен, – раздается не имеющий источника бесполый голос.
– Объект пришел в себя, – узнаю Илинди.
– Сними с него все доты и дебафы, – командует Виницкий. – Объект всем нам знаком, и первичную процедуру «Введения» можно пропустить.
Меня окутывает серебряной дымкой. Она всасывается через поры и секунду спустя так же выходит, вытягивая вместе с собой тончайшие красно-черные струны дотов. Следующей волной по мне проходит зеленая полоса исцеления.
– Принимается, – отдается эхом в голове голос Хфора.
Меня возвращают в норму, и я встаю. Илинди все в том же голубом вечернем платье, вот только волосы не платиновые, а переливающиеся всеми цветами. Виницкий в иссиня-черном бронекостюме – интересно, где такой можно получить? Чуть в сторонке возвышается трехметровый нечеловек – Хфор из Старшей расы ваалфоров.
– Человек, ты знаешь, что делать, – констатирует он.
– Смелее, человек! – подбадривает меня Илинди.
Виницкий просто кивает, но лицо его озабоченно.
Киваю в ответ и направляюсь к стене. Белая, сияющая текстура напоминает кожу какой-то рептилии. При моем приближении преграда, как вспоротая изнутри ножом, раздвигается. Я оглядываю себя – все при мне, и одежда, и красная нить Илинди, и кольцо Велеса. Купленное в антикварной нэцке Дзюродзин прибавляет мне везения, оставаясь дома.
Захожу в проем, не оглядываясь.
За спиной стена, передо мной – длинный извилистый коридор. Ширина его меньше двух метров, руки в стороны не вытянуть. В этот раз я не спешу, тщательно изучая пол, стены и потолок. Через пятьдесят метров вижу ползущего в моем направлении старого знакомого.
Кислотный студень
17 уровень.
А у него-то уровень тоже поднялся. Сложность Испытания масштабируется? Медленно иду навстречу, фокусируясь на том, что вижу. Когда до него остается меньше десятка метров, взгляд цепляется за какую-то неровность в стене. Я продолжаю смотреть на студень. Плашка разворачивается и добавляется еще строчка:
Страх: 100 %.
Он сам меня боится!
Делаю шаг назад, прикасаясь рукой к стене, и ладонь проваливается в пустоту. Убираю руку, и дыра исчезает, зарастая кожистой поверхностью. Ныряю туда и оказываюсь в кармашке. Стою, затаив дыхание. Через минуту появляется ложноножка Кислотного студня, следом всё тело, а еще через минуту он проползает мимо полностью.
Я выдыхаю – путь вперед свободен. И это всё Испытание?
Весело насвистывая, иду дальше по тоннелю. Вскоре он расширяется, и теперь по нему в ряд могут проползти сразу десять студней. Я спокойно вышагиваю, но продолжаю осторожничать. Ко мне возвращается здравый смысл – проблемы еще будут.
Через сотню метров благодаря повышенному восприятию я замечаю, что впереди пол украшен узором – тончайшие едва различимые темные кривые расчерчивают поверхность. За пару сантиметров до прикосновения подошвы к узорчатому полу интуиция вопит благим матом. Я возвращаю ногу назад. Подумав, снимаю кроссовку и кидаю на шаг вперед – на одну из этих линий. Обувь распадается на две части, едва касается пола. Линия разреза прямо по линии узора.
За следующие полчаса я, истекая потом, зачастую едва балансируя на одной пятке или носке, преодолеваю коварный участок. Не считая времени, сижу, прислонившись к стене, и отдыхаю, переводя дух.
Восстановив силы, двигаю дальше, но уже через десяток метров снова останавливаюсь – что-то не то. На грани восприятия слышится вибрация. Да и запах отличается – едва ощутимо пахнет озоном. Отступаю на шаг. Думаю.
Снимаю второй кроссовок и кидаю перед собой. В какой-то точке пространства его стирает в труху, и пыль – все, что от него осталось – плоским двумерным пятном стекает на пол. Следующими в ход идут носки. Первый постигает та же участь, что и кроссовку, а вот второй благополучно приземляется на пол.
Так. Теперь надо определить ширину коридора безопасности. Снимаю рубашку и рву ее на части по швам. Проверять начинаю с правого края тоннеля. Труха. Труха. Труха….
Оставшийся правый рукав остается целым. Мысленно провожу границы коридора – чуть меньше метра. Идти придется боком, и, надеюсь, коридор не извилист.
Под треск вибрирующего воздуха прохожу и этот участок.
Отдыхаю, восстанавливая бодрость. Об ограничениях во времени мне никто не говорил, но, учитывая любовь испытателей не озвучивать никаких правил, лучше поспешить. Встаю и иду дальше.
Некоторое время ничего не происходит. Я иду, ощущая голыми подошвами тепло и упругость кожистого пола, и размахиваю оставшимся рукавом рубашки. Мне жарко.
Через неопределенное время, когда мне начинает казаться, что я хожу по кругу, замечаю, что пот застилает мне глаза. Стираю его оторванным рукавом. Потею еще больше.
Температура воздуха ощутимо поднялась. Не понимая, в чем дело, замираю на месте и прислушиваюсь. Где-то за спиной – нарастающий гул. Оборачиваюсь, а через мгновение беру ноги в руки и сломя голову несусь вперед. Сзади меня догоняет стена
