– Командир, – со стороны лестницы донесся скрип перекладин под подошвами, и громкий шепот Максимова оторвал Сашку от размышлений. – Спустись-ка, мы тут чего нашли. Тебе понравится.
Недоуменно переглянувшись с Карпышевым, он протянул товарищу трофейный «цейсс», молча кивнув в сторону деревни, и аккуратно двинулся в обратном направлении.
– Ну, чего тут у вас? Клад отыскали?
– Еще какой, – хихикнул Серега, возбужденно подталкивая Гулькина куда-то в сторону дальнего от входа угла. – Осторожно, не споткнись. Костян, подсвети.
Темноту разрезал синий маскировочный свет зажатого в ладони фонаря. В первую секунду Александр не увидел ничего, кроме разворошенного потемневшего сена и какой-то пыльной вылинявшей тряпки, зато в следующую, не сдержавшись, присвистнул:
– Ого, вот так ничего ж себе!
– Ну, дык, а я о чем! – жарко задышал в ухо Максимов. – Мы хотели остатки сена в одно место сгрести, чтобы теплее было, вот и наткнулись. Похоже, не зря мы сюда приперлись, а?
– Похоже, точно не зря… – пробормотал осназовец, разглядывая прикрытое куском брезента оружие. Несколько трехлинеек и маузеровских карабинов с замотанными тряпками затворами, пару вскрытых патронных цинков, взрезанные крышки которых были загнуты обратно, а щели заткнуты какой-то ветошью. Угловатый солдатский сидор, сквозь прореху виднеются ребристые корпуса осколочных «эфок» и круглые бока «РГ-33» как с осколочными рубашками, так и без оных. Пистолет-пулемет Дегтярева, в точности такой же, как у них, только с расщепленным пулей прикладом и без диска. Четыре советских и одна немецкая каска. Сложенные стопкой диски от «ДП-27» в количестве четырех штук. И, наконец, стоящий под самой бревенчатой стеной пулемет «Максим» без щита и затвора; возле станины валяется несколько патронных коробок. Кожух около водоналивной горловины пробит осколком – рваное продолговатое отверстие щерится краями вывороченного металла. Интересный такой набор… впрочем, куда любопытнее сохранность оружия. Часть винтовок и пулемет выглядят вполне ничего, а вот «ППД-40» явно успел полежать в земле: кожух и расколотый приклад забиты глиной, ствольная коробка успела подернуться ржавчиной. Схожая картина и с остальными винтовками – как навскидку, их явно откуда-то выкопали. Интере-есненько…
– Ну, чего думаешь? Наверняка дезертиры, да? Сдернули, суки, с позиции, вышли к деревне, оружие спрятали. Сейчас сидят по хатам тише воды ниже травы, за местных себя выдают. Ну да ничего, теперь мы их вмиг расколем. Согласен?
– Пока не знаю, но скорее нет… – задумчиво протянул Александр, шикнув на Паршина. – Да выключи ты фонарь, вдруг кто заметит!
Свет погас, и Гулькин продолжил рассуждать, убеждая не то товарищей, не то самого себя:
– Допустим, дезертиры. А пулемет-то зачем с собой тащить, если решили с передовой сбежать? Поврежденный и со снятым затвором? Он даже без воды и щита больше полусотни кило весит. Кстати, заметили, коробки с лентами кое-где пулями и осколками побиты. Диски к «дегтяреву» опять же – зачем? Автомат, опять же, явно из земли поднят. И каски, особенно фрицевская. Они-то тут каким боком? Не, мужики, не сходится чего-то, сильно не сходится… Дезертир с собой максимум винтовку взять может, ну, патроны к ней, гранат парочку, штык. Короче, то, что можно на себе без особого труда тащить, а при необходимости быстро спрятать или в ближайший сугроб выкинуть. А это? Ну, не знаю… скорее, местные после боев с заброшенных позиций натаскали. Селяне – народ дюже хозяйственный, ни за что ничейное добро не бросят. Или пацаны деревенские, эти тоже мимо бесхозного оружия никак не пройдут. А в сарае спрятали, чтобы взрослые уши не оторвали. Но пошуровать вокруг нужно тщательно, вдруг все-таки какие документы отыщутся.
– Кстати, Саш, еще кое-что заметил? – подал голос Паршин. – Ни одного пистолета или револьвера нет.
– Заметил, – кивнул головой Гулькин, хоть в темноте никто из товарищей видеть этого и не мог. – Только это еще ни о чем не говорит. Пистолет – вещь небольшая, сунул в карман или за ремень – и все. Да и время сейчас такое, лучше при себе иметь, коль уж раздобыл где-то. Причем это и местных касается, и тех же дезертиров. Так что держите ушки на макушке, могут и стрельнуть. Серега, давай к двери, за тылами приглядывай, пока мы с Костей ревизию проводить станем.
Ничего особенного осназовцы в груде оружия не нашли – только изгвазданную землей и какими-то бурыми пятнами, подозрительно похожими на кровь, противогазную сумку с сотней винтовочных патронов россыпью как наших, так и немецких. Судя по внешнему виду, их определенно собирали с земли – в сумке было полно комьев глины; некоторые патроны, второпях закинутые внутрь вместе со снегом, смерзлись между собой; порой встречались даже стреляные гильзы, видимо, не замеченные тем, кто собирал боеприпасы. С точки зрения Гулькина, это окончательно развенчивало предположение о дезертирах, одновременно подтверждая другое, касающееся тяготеющих к самовооружению местных жителей. Никаких документов не нашлось и в помине.
– Похоже, прав ты, командир, никакие это не дезертиры… – разочарованно пробормотал Паршин, вертя в руках «ОСП-30»[18] с застрявшей картонной стреляной гильзой от осветительной ракеты, обнаруженный в той же самой противогазной сумке. Картон сначала намок и разбух, а затем намертво вмерз в казенник.
– Угу, – согласился Сашка. – Вот только поди знай, хорошо это или не очень…
– Ты о чем?! – удивился товарищ, отложив ракетницу в сторону.
– Да о том, что с дезертирами-то все понятно было – нашли, обезвредили, скрутили, и дальше пусть трибунал решает, кому вышак, кому штрафная рота. А вот с местными как быть? Они ж наверняка один за другого стоять станут – «ничего не видел, ничего не знаю». А самое смешное знаешь что? Они и вправду могут не знать, кто здесь это добро припрятал.
– Так ведь кто-то в особотдел сообщил? – пожал плечами товарищ. – Наверняка кто-то из своих, деревенских.
– Не факт, Костя, далеко не факт. Как бы не оказалось, что это оружие – и то, ради чего нас сюда послали, – две абсолютно разные
