Первым, ведя лошадь под уздцы, идет Родимов – из всех троих он показался Сашке самым крепким, потому он его «водителем кобылы» и назначил. Строго-настрого предупредив, чтобы не геройствовал и менялся с товарищами, как устанет. Сразу за санями шел на лыжах Паршин, задачей которого был контроль за пленным, следом за ним – Лапченко с Карповичем. Оба с винтовками за плечами и приказом присматривать за тылом. Ну, а осназовцы прикрывали, постоянно перемещаясь вокруг саней, словно охранявшие отару овчарки. Сам Гулькин – метрах в пятидесяти впереди, разведывая дорогу, Серега с Витькой – по флангам, параллельно движению. Двигались медленно, примериваясь к невеликой скорости «обоза» – худосочная деревенская конячка, проваливаясь в снег по самые коленные суставы, едва тянула груженые розвальни, торя след по целине…
Под лыжами мягко шуршал снег, взгляд внимательно скользил из стороны в сторону, автоматически отмечая малейшие детали окружающего. Пока все в порядке, серьезных снегопадов в ближайшие дни не было, значит, и следы не скроешь. Разве что поземкой занесет, но опытный и тренированный человек подобное сразу заметит. Главное, глядеть в оба, и все нормально будет.
Размеренно передвигая ногами, Александр в который раз мысленно вернулся к недавним событиям, главное место в которых, помимо задержанного диверсанта, занимал, разумеется, Степан Фомич. Только сейчас Гулькин неожиданно понял, кого ему все это время подсознательно напоминал старик. Инструкторов тренировочного лагеря, вот кого! Те тоже глядели на курсантов, словно на несмышленышей, которых жизни еще учить и учить. Как там дед сказал: «Молодые вы да горячие, как знал, что сами не справитесь?» Вот-вот! В сарае Ваньку-дурачка включил, эдаким деревенским валенком прикинулся, а сам изначально им помочь собирался! Ох, дед, ну хитер! Хотя свои подозрения относительно Залесского мог бы и сразу озвучить, а не после того, как все произошло. Что бывшего белогвардейца в нем разглядел, это, конечно, здорово, но почему не предупредил-то? Пожалуй, стоит про него поподробнее в рапорте упомянуть – кто его знает, вдруг еще какую пользу принесет? Ну, а насчет инструкторов? Похоже, верно он предположил, что большинство из них не одну войну за плечами оставили, кто империалистическую, кто Гражданскую, а кто и обе. Или не обе, а поболе того: войн за годы существования молодой Советской республики хватало. И с басмачами в Средней Азии воевали, и испанскому народу с тамошними фашистами бороться помогали, и японцам с белофиннами укорот дали…
Мысли Александра плавно вернулись к основному фигуранту сегодняшних событий, псевдо-Залесскому. Все же что-то с ним сильно не так. Вернее, с его поведением. Ну, хорошо, во время допроса он понял, что ему не верят – да и мудрено было бы не понять, если честно. Но что мешало продолжать все отрицать, придерживаясь прежней линии поведения?
«Нет, гражданин начальник, ошибаетесь, именно так все и было, как рассказал. Не верите? Ваши, извините, проблемы. Вот доберемся до вашего начальства, там и разберутся. Или у немцев спросите, что нас по лесу гоняли. Шучу, конечно. Ах, оружие слишком ухоженное? Ну, извините, каким нашел, таким нашел. Может, прежний хозяин только со склада получил, в масле, так сказать. А все остальное мои товарищи подтвердить могут, я от них за эти дни ни на шаг не отходил, все время на глазах находился. И товарищу комиссару помощь оказывал, между прочим».
И – все. Вообще все. Поскольку ничего доказать Сашка бы не смог, как ни старался. А особотдел? Ну, так до него еще добраться нужно… Другими словами, Залесский вполне мог, не шибко напрягаясь, получить отсрочку в несколько часов, а то и больше. Но делать этого отчего-то не стал. Более того – выдумал откровенно шитую белыми нитками идею с документом в подкладке, прекрасно понимая, что все раскроется, едва только полушубок попадет в руки контрразведчиков. Значит, что? Значит, ему НУЖНО было спровоцировать их, устроив этот довольно-таки дурацкий побег. Зачем, почему?
В этом месте Сашкины размышления начинали откровенно буксовать, словно полуторка на размытой осенними дождями грунтовке. Не срасталось что-то, ой не срасталось…
Чтобы застрелили при попытке бегства? Вариант, конечно, но какой-то уж больно хлипкий и непонятный. Нет, не в этом дело, точно не в этом. Чуть глубже нужно копнуть, ответ-то определенно где-то рядом. Но где, где? Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Итак, кто такой некто «Тимофей Андреевич Залесский»? Один из бойцов заброшенной в наш тыл абвергруппы? Хорошо, допускаем. Где остальные? Отстали, погибли, не смогли выйти в точку встречи – и так далее, нужное подчеркнуть…
А если не было никакой группы? Если он изначально шел ОДИН? Если предположить подобное, то многое может измениться, очень многое. Кем может быть одиночка, заброшенный в советский тыл с неким секретным заданием? Отбросим самые невероятные варианты, и что останется? Правильно, связной! СВЯЗНОЙ, мать его за ногу! А кто есть связной или, допустим, какой-нибудь координатор действий вражеской РДГ? Да тот, кто СЛИШКОМ МНОГО ЗНАЕТ, чтобы попасть в разработку советской контрразведки! Шифры, радиочастоты для связи, кодовые слова на случай провала, пароли и явки агентурной сети в недавно освобожденных городах и все такое прочее. При угрозе попадания в плен он просто обязан был убить себя, но, скорее всего, просто не успел. Все ж таки избу они взяли быстро, да и спали все. А после рядом постоянно находился кто-то из бойцов. Хорошо, допустим как наиболее вероятный вариант. Осознав, что покончить с собой не удастся, он и разыграл спектакль с несуществующей шелковкой, чтобы или быть застреленным при побеге (что вряд ли), или… вырваться?
Гулькин остановился, внимательно оглядевшись. Нет, показалось, все тихо. Все тот же застывший в зимнем безмолвии лес, все тот же нетронутый снег под ногами, все тот же негромкий треск скованных морозом древесных стволов. Можно двигаться дальше. И размышлять, не забывая контролировать окружающую обстановку…
Итак, никаким дурацким побег не был, он собирался именно что вырваться. Живым, что характерно. Поскольку для того, чтобы героически погибнуть, достаточно было пальнуть в преследователей из-за ближайшего плетня. А затем тупо подставиться под ответный огонь. Но он этого делать не стал, весьма целенаправленно прорываясь к лесу. И стрелял по ним с Карпышевым весьма даже прицельно – прошедшие впритирку пули Сашка не забыл, как и те, что воткнулись в снег практически перед
