Полежав несколько минут, успокаивая дыхание и зашедшееся в бешеном ритме сердце, Александр осторожно огляделся сквозь прищуренные веки. Вроде все в порядке, никого не разбудил. И то хлеб. Пятиместную палату, куда, как подозревал Гулькин, его положили по большому «блату» (в остальных помещалось куда больше раненых, а кое-кто и в коридорах располагался), заливал ровный свет раннего утра. Легкий ветерок лениво колыхал накрахмаленные занавески на окнах – уж вторая неделя пошла, как окончательно растеплелось, и окна перестали закрывать на ночь.
Соседи дрыхли по койкам, наслаждаясь последними минутами до побудки: поднимали в госпитале рано, в шесть уже начинались процедуры. Кому назначенный врачом укол, кому горсть таблеток, кому обработка раны, перевязка или физиопроцедуры, остальным – просто подъем, чтобы жизнь медом не казалась. Тем, кому никаких назначений не полагалось, в принципе, не запрещалось покемарить еще часок, но попробуй тут усни, когда по всем коридорам и палатам начинается ежеутренняя движуха! А спать фронтовой люд приучен чутко, не на гражданке, чай. Это там, на фронте, можно и под грохот канонады задрыхнуть, а здесь, в тылу, все наоборот. Эдакий парадокс…
Осторожно, чтобы не скрипнуть пружинами, присев на койке, Сашка с наслаждением пошевелил пальцами. Раненая нога уже с неделю не подводила хозяина – и перебитая кость срослась, как нужно, несмотря на сложный оскольчатый перелом, и пальцы работали нормально. Так что зря переживал, пронесло, не стал он инвалидом. И ногу не отняли, и на костыле до самой старости хромать не придется. Значит, не комиссуют; значит, скоро обратно на фронт, к ребятам! Поработать, конечно, придется: мышцы от долгого бездействия ослабли – «атрофировались», как по-научному обозвал это военврач, – так что нужны постоянные тренировки. Ну да ничего, дело наживное. Тем более, тренируется он каждый день – сбегает потихоньку в дальний угол окружающего госпиталь старого фруктового сада и разрабатывает ногу, потихоньку увеличивая нагрузки. Сначала просто ходил кругами, считая шаги, затем начал приседать, дойдя до десяти за раз. Еще неделя – и восстановится. Некогда ему тут разлеживаться, и без того кучу времени зазря потерял…
Ощутив, что мочевой пузырь настойчиво требует уделить ему внимание, Гулькин встал. Привычно поправил перекрученную постель, взбил и ровненько уложил пропотевшую подушку, ликвидируя видимые последствия очередного кошмара. Вроде все, никаких следов. А следы таким, как он, оставлять категорически нежелательно. Усмехнувшись собственным мыслям, прихватил с тумбочки баночку с зубным порошком, щетку и мыло в целлулоидной мыльнице, перекинул через плечо казенное вафельное полотенце с размытым лиловым штампом в углу и двинул к выходу. Первые несколько метров до двери в коридор он еще заметно хромал, припадая на выздоравливающую ногу, но с каждым новым шагом утренняя скованность проходила, и движения давались все проще и проще. Отлично, выздоравливаем! Ура, товарищи!
В дверях столкнулся с медсестрой Оленькой – юным созданием лет восемнадцати от роду, в которую было тайно влюблено народонаселение всех близлежащих палат. Некоторые, к слову, пытались сделать тайное явным. С разочарованием убеждаясь, что Оленька не только способна постоять за себя, но и внушить ухажерам, что понятие субординации и прочей дисциплины для нее не пустой звук и обязательно к исполнению. Обламывались, проще говоря. Сашка на подобном не погорел – сначала не до того было, едва на костылях до санузла добредал, с тремя остановками на передохнуть, а после вовремя раскусил, что к чему. Живущая при госпитале вместе с матерью, работавшей здесь же санитаркой, медсестричка, по слухам, имела жениха, воюющего где-то на фронте, и делать глупостей никому не позволяла. Причем к начальству с жалобами не бегала, несмотря на юный возраст, справляясь с проблемами самостоятельно. Так что Гулькин, за два военных года порядком оголодавший в отношении противоположного пола, сразу сказал себе решительное «стоп». А пару раз, несмотря на раненую ногу и контузию, даже переговорил в курилке с особо ретивыми «женихами». Поговорил – в смысле именно что словами, без рукоприкладства. Оленька об этом, к счастью, не узнала – только этого не хватало…
– Доброе утро, товарищ лейтенант, – приветливо улыбнулась девушка, кокетливо поправив выбившуюся из-под медицинской шапочки челку. – Снова первым проснулись? Позволите?
– Конечно, красавица. – Сашка галантно отступил в сторону, помогая вкатить в палату скрипучую больничную тележку со шприцами в никелированных лотках, перевязочным материалом, разложенными по отдельным коробочкам таблетками и прочим медицинским добром. – Разрешите идти, товарищ самый главный военврач?
– Ступайте, только долго не ходите. Витамины ждут. Оставлю на тумбочке. – Поколебавшись мгновение, заговорщицким шепотом спросила: – Что, снова кошмар приснился? Опять под артналетом побывали?
– Было дело, – пожав плечами, не стал спорить Гулькин. – Привык уже, нормально все, Оленька. Вроде никого не разбудил – и то дело. Как дежурство?
– Привыкла уже, нормально все, – с улыбкой вернула девушка его же фразу. – Про витамины не забудьте, товарищ лейтенант. И физиопроцедуры не прогуливайте, пожалуйста, особенно массаж. Поймите, это для вашей же пользы! Иван Палыч – прекрасный массажист, а вам мышцы нужно разрабатывать. Кстати, ногу сильно не перегружайте, очень прошу. Вы, конечно, контрразведчик, да только про ваши занятия в парке главврач давно знает. Пока молчит, но просил присматривать. Вы уж меня не подводите.
– Будет исполнено в точности, – шутливо раскланявшись, Гулькин выскользнул в коридор. Задумчиво хмыкнул – вот оно, значит, как? Главный врач в курсе, а он об этом ни сном ни духом. Хорош особист, нечего сказать, ага…
Прикрывая дверь, услышал за спиной привычное:
– Доброе утро, товарищи ранбольные! Подъем, просыпаемся, утренние процедуры…
* * *Закончив с утренним туалетом и ежедневными процедурами, надоевшими хуже горькой редьки, Гулькин, убедившись, что ушел незамеченным, уединился в глухом уголке парка. Сначала сделал несколько обязательных кругов быстрым шагом, разогревая мышцы, затем немного побегал и перешел к гимнастике. Приседания – отдых – укороченный гимнастический комплекс для верхних конечностей – отдых – еще десять приседаний. Нога вела себя все лучше и лучше. Значит, недолго осталось, никуда не денутся, скоро выпишут! Отыскав в дупле старой груши слегка заржавленный штык от «СВТ» (нашел под госпитальным забором еще в один из первых дней – то ли с прошлого года тут валялся, то ли кто-то из раненых припрятал да забыл), отработал серию бросков из разных положений. Клинок
