Внезапно с тяжелым скрежетом замок поддался, и дверь приоткрылась.
– Ты сделала это! – с восторгом прошептала Мина.
Жизлан был сама поражена, что ей это удалось. Удача была на их стороне.
– Пойдем. Давай выбираться отсюда.
Мина уже сделала шаг в сторону двери, но Жизлан остановила ее:
– Нет. Подожди. Я пойду одна. Мы не знаем, что окажется по ту сторону тоннеля и открыт ли он вообще. – Мина попыталась воспротивиться, но Жизлан жестом остановила ее. – Я уже бывала здесь раньше. Дай мне убедиться, что все в порядке. И один человек производит меньше шума, чем два.
Мина фыркнула:
– Ты думаешь, что я все еще боюсь пауков?
Но Жизлан опасалась не пауков. Она боялась стражников. Она не была уверена, что люди, которых привел Хусейн аль-Рашид, с уважением отнесутся к двум беззащитным женщинам, если встретят их в темноте.
– Если я не вернусь через пятнадцать минут, возвращайся в свою комнату.
– Ты шутишь?
Жизлан схватила сестру за руку:
– Я говорю совершенно серьезно. Мы не знаем, что нас ждет на той стороне тоннеля. – Но она должна была использовать этот шанс спасти Мину. – Пожалуйста, не спорь со мной.
После некоторого колебания Мина кивнула и отдала ей фонарик:
– Будь осторожна.
Жизлан шире раскрыла дверь, поморщившись, когда громкий скрежет нарушил тишину. Она выключила фонарик, с замиранием сердца проскользнула в тоннель и прикрыла за собой дверь.
Воздух в тоннеле был совсем другим. Более свежим? Она снова почувствовала надежду. Но заставила себя некоторое время постоять на месте, прислушиваясь. Спустя минуту она рискнула включить фонарик, на всякий случай прикрывая его рукой. То, что она увидела, заставило ее сердце подпрыгнуть от радости. Тоннель уходил вдаль, и ничто не загораживало прохода.
Выключив фонарик, Жизлан дотронулась до стены и начала медленно продвигаться вперед. Она прошла три поворота и за последним с восторгом увидела в отдалении городские огни. Она заставила себя остановиться и постоять некоторое время, прислушиваясь с замиранием сердца.
Наконец, подождав несколько минут, она пробралась к выходу из тоннеля. Там было тихо. Никаких признаков жизни, кроме старых городских кварталов в отдалении. Она вернется за Миной, но сначала убедится, что впереди их не поджидает опасность.
Сунув фонарик в карман, она шагнула вперед и уперлась во что-то теплое, твердое и до странности знакомое.
Отчаяние охватило ее.
Ей следовало бы знать, что все будет не так просто.
Две огромные руки схватили ее за плечи. Ей показалось, что она видит сверкающие глаза, а потом ее руки уперлись ему в грудь.
– Ну, ну, что у нас здесь происходит?
Слезы отчаяния выступили у нее на глазах. Они были так близки к свободе!
– Отпустите меня!
Ее груди были прижаты к его груди, и от него исходил пряный мужской запах, который был на удивление приятным после душной затхлости тоннеля.
Она отшатнулась от него. При свете звезд она видела его улыбку. Он выглядел таким самодовольным, таким невозмутимым. Ей захотелось стереть эту улыбку с его лица.
– Вы так развлекаетесь? Мучая женщин?
Улыбка исчезла с его лица, и он нахмурился.
Он выглядел почти угрожающим.
Нависнув над ней в темноте, он казался огромным, суровым и беспощадным. Надежда, которую Жизлан начала испытывать, быстро улетучилась. Неужели она всерьез верила, что можно сбежать от этого человека?
Мурашки пробежали по ее спине, но она прямо встретила его взгляд. Возможно, она потерпела поражение, но не собиралась сдаваться без боя.
– Вы не сдаетесь, не так ли?
Хусейн внимательно посмотрел на ее застывшее лицо. Он с самого начала знал, что с ней будет непросто.
Конечно, было слишком наивно рассчитывать, что высокородная принцесса Жизлан с готовностью смирится с неизбежным. Особенно если этим неизбежным был он, вышедший из низов солдат. Несомненно, она допускала в свою постель только особ голубой крови, таких же, как и она.
– А вы на моем месте сдались бы? – тихо спросила она.
Эта проклятая женщина умела вызывать у него сочувствие. Но дело было не в ней и не в нем. Проблема заключалась в том, чтобы спасти Джейрут от кровопролитной войны.
– У меня есть более подходящие занятия по ночам, чем препираться с вами, миледи. Я не люблю, когда меня отрывают от дел.
Он как раз вел переговоры с некоторыми влиятельными политиками, которые готовы были поддержать его претензии на трон. Если ему повезет, они смогут закончить это дело быстро.
– В два часа ночи? – с насмешкой спросила Жизлан, вскинув голову. – Не стану вас задерживать. Надеюсь, она одна из проституток, которых вы привезли с собой, а не какая-нибудь служанка из дворца, которую вы силой затащили к себе в постель.
Хусейн сжал зубы. Она умела вывести его из себя, а он был человеком, отличавшимся редким терпением.
– Полегче на поворотах, миледи. Даже у грубого варвара есть гордость. Я устал от ваших намеков на то, что я только силой могу заставить женщину разделить со мной постель. – Он сделал паузу. – Еще одно такое высказывание, и я начну подозревать, что вы питаете странный интерес к моей сексуальной жизни. – Он сделал еще более продолжительную паузу. – Или вы заставите меня продемонстрировать, что никакой силы мне не требуется.
Несмотря на охватившую его злость, он почувствовал прилив желания при мысли о том, чтобы соблазнить Жизлан.
Впервые с тех пор, как он с ней познакомился, она утратила дар речи. И это ему понравилось.
– Если вы отпустите меня…
– Тогда что? Вы продолжите свою прогулку? Думаю, что это плохая идея.
Он вдохнул исходящий от нее запах меда, уже хорошо знакомый ему, и внезапно его злость сменилась бешеной яростью.
– Какого черта вы полезли по этой стене? Вы могли упасть и разбиться насмерть!
Он не мог поверить, когда ему доложили об этом. Но стражник на угловой башне был одним из лучших людей Селима, и он своими глазами видел, как эти две женщины спускались по стене.
Это потрясло его – то, что эти женщины так боялись его, что готовы были рискнуть своими жизнями.
Но нет, они боялись не его. Они боялись принести себя в жертву ради интересов своей страны и лишиться возможности жить в приятной праздности.
– Вы опасались, что вас обвинят в этом? – презрительно сказала Жизлан, приподняв бровь.
– Я опасался, что вы могли сломать свою хорошенькую шейку. – Он глубоко вздохнул и почувствовал упоительный аромат женского тела, смешанный с запахом пыли и пота. – Вы могли убить и свою сестру, или вам это не приходило в голову, потому что вы были слишком заняты тем, чтобы настоять на своем?
– Не притворяйтесь, что вас хоть сколько-нибудь волнует благополучие Мины или мое, – сказала она. Он чувствовал, как ее тело сотрясала дрожь, но она стояла, гордо выпрямившись, и ее глаза горели негодованием. – Вас беспокоило лишь то, что вам пришлось бы отскребать наши останки
