Можно было опасаться того, что званый ужин в столь неоднородной компании, помимо прочих, включающей вдовствующую миледи, сэра Джона, леди Тэтчем и сэра Бонами Риппла, заранее обречен превратиться в сущий кошмар, ибо леди Стейвли, злоупотребляя своей прерогативой пожилых людей оставаться в той мере вежливой, в какой ей заблагорассудится, почти наверняка должна была наговорить разных гадостей Тэтчемам. Что же до сэра Бонами, то его щегольство вряд ли имело шанс получить одобрение со стороны сэра Джона. Однако, как впоследствии с большим уважением в голосе заметила Кресси, леди Денвилл оказалась на высоте, и званый ужин прошел на высоком уровне.
Один лишь Козмо остался недоволен, узнав, что сестра не включила его в число игроков в вист. Стол был разложен в Малом салоне, соседствующем с Длинной гостиной. Узнав, что Тэтчемы весьма охочи до виста, но предпочитают играть в паре, леди Денвилл усадила их за стол вместе с вдовствующей леди и сэром Бонами. По дружелюбию и непринужденности последнего никто не догадался бы, что сей джентльмен предпочитает играть в вист в компании герцога Йоркского, у которого дают по пять фунтов за очко и по двадцать пять за роббер,[43] ибо в противном случае игра просто не имеет смысла.
Остальные члены общества, за исключением Козмо, заявившего, что он слишком стар для подобного рода времяпрепровождения, собрались за большим столом в Длинной гостиной, чтобы играть в различные настольные игры, которые трое младших членов, будь на то их воля, вслух назвали бы ребячеством, приличествующим лишь школьникам. Леди Денвилл в свойственной ей легкой манере сумела убедить гостей в том, что она получает истинное удовольствие, участвуя в их незамысловатых забавах, состоящих из игры в фанты, вопросы и ответы и даже бирюльки.[44] Время бежало весело и незаметно. Когда же дело дошло до спекуляции,[45] Эмброуз поразил всех неожиданной нетривиальностью своего ума, продемонстрировав нешуточные способности к этой игре. Он так увлекся, что начисто позабыл сохранять на лице выражение томной пресыщенности, приличествующее, как он думал, молодому джентльмену его лет. Козмо, не в силах перенести то, насколько неосмотрительно играет его супруга, придвинул свой стул поближе к столу, чтобы иметь возможность давать ей советы.
К десяти часам вечера почтенная вдова, успевшая благодаря живости, неожиданной для особы столь преклонных лет, выиграть несколько шиллингов и устроить сэру Бонами выговор за якобы допущенные в игре оплошности, внезапно заявила: она устала и хочет идти спать. Как только леди Стейвли появилась в Длинной гостиной, опираясь на руку сэра Бонами, леди Денвилл, вскочив из-за стола, подошла к ней.
– Желаете лечь спать, мадам? – мелодичным голосом спросила хозяйка дома. – Надеюсь, мы своим шумом не вынудили вас прекратить игру раньше времени?
– Нет. Вечер оказался вполне приятным, – доброжелательно ответила вдовствующая особа. – Не стоит из-за меня прекращать игру! – Кивнув Кресси, она добавила: – Оставайся здесь. Вижу, тебе нравится, дитя мое. Мне ты сегодня больше не понадобишься.
– Ни в коей мере не нравится, бабушка! Я оказалась между двух акул. Меня совершенно разорили. То, что не смог отобрать у меня мистер Эмброуз Клифф, досталось лорду Денвиллу. Не понимаю, как вы можете бросить меня на растерзание двум этим безжалостным людям! – жизнерадостно возмутилась Кресси.
– Думаю, без меня обойдетесь, – сказала вдовствующая особа. Она позволила леди Денвилл занять место сэра Бонами и на прощание кивнула собравшимся. – Спокойной ночи! Очень рада была свести с вами знакомство, леди Тэтчем. Вы неплохо играете в карты… на самом деле, весьма недурно…
И она удалилась. В скрюченных пальцах одной ее руки была зажата трость из черного дерева, другой же старуха вцепилась в леди Денвилл. Вдовствующая особа смилостивилась до такой степени, что Киту, услужливо распахнувшему перед ней двери, в шутливой манере приказано было не разорять ее внучку, лишая, что называется, даже последнего гвоздя в подкове. Но, когда они вместе с леди Денвилл медленно шли по широкому коридору, старуха вдруг недовольно выразилась насчет того, с какой стати та беспокоит себя, провожая ее в спальню.
– Никакого беспокойства вы мне не приносите, – ответила леди Денвилл. – Я хочу лично удостовериться, что у вас все в порядке. Никогда нельзя быть точно уверенной в том, что прислуга не подаст горячее молоко с этой ужаснейшей пенкой либо не нагреет постель слишком рано.
– Боже правый, Амабель! Моя служанка со всем прекрасно справится, – слегка презрительно сказала почтенная матрона, а затем недовольным тоном добавила: – Все же вы весьма добрая особа. Этого у вас не отнять. – Некоторое время леди Стейвли хранила молчание, а когда они взошли по лестнице на второй этаж, она промолвила: – Хорошо придумали, что посадили молодых людей играть в эти глупые игры. Нечасто я видела мою девочку в таком веселом расположении духа. У нее дома немного поводов для веселья.
– Жаль, вы не слышали, как она шутит… Милая Кресси! Она всех нас заразила своим весельем, даже моего мрачного племянника…
Леди Стейвли хмыкнула.
– Терпеть не могу ничтожеств, изображающих из себя заправских щеголей… – Почтенная матрона остановилась у двери своей спальни. – Однако, Амабель, ваш сын мне определенно по душе.
– Спасибо, – блеснув глазами, на которых выступили слезы, сказала леди Денвилл. – Ни у кого нет таких сыновей, как у меня!
– Не глупите, – жестко заметила вдовствующая леди. – Не понимаю, с чего тут плакать. Я буду рада, если девочка привяжется к Эвелину и согласится выйти за него. Он будет мужем, о котором большинство из нас грезит и которого немногим удается заполучить. А теперь ступайте. Не знаю, как остальные, а сэр Риппл точно сейчас думает о том, как бы подкрепиться.
Какие бы тайные стремления ни лелеял сэр Бонами, джентльмен был слишком хорошо воспитан, чтобы дать посторонним о чем-нибудь догадаться. Леди Денвилл застала его за светской беседой с леди Тэтчем. Последняя под влиянием благодушия сэра Бонами вскоре пришла к мнению, что презрение ее супруга по отношению к сэру Рипплу и прочему окружению принца-регента, зачастую высказываемое вслух, не вполне справедливо.
Игра в спекуляцию подошла к завершению. Кресси, благодаря советам Козмо, вернула часть своего проигрыша. Тот, обойдя стол, уселся подле нее. Хотя ставки были смехотворно малы, мистер Клифф не смог спокойно смотреть, как мисс Стейвли пускает на ветер фишки из-за недостатка, как он выразился, расчетливости. Его непочтительный племянник, впрочем, впоследствии отозвался об этом порыве своего дяди как об инстинкте лавочника.
Непринужденность царила и за вторым поздним ужином. Обильное угощение вкупе с семью
