— Супруга на чемоданах, ждёт-не дождётся отъезда. А согласие — вот оно.
И я протянул ему лист бумаги, испещрённый мелким, торопливым почерком. На нём Марининой рукой было написано о том, что она, Кастальская-Самсонова Марина Анатольевна, даёт своё согласие на закрытие наших активов и счётов. Бумага была заверена нотариусом и содержала в себе все необходимые печати и подписи.
Ознакомившись с документом, менеджер кивнул головой:
— Всё понятно. Хорошо, Герман Сергеевич. В таком случае позвольте проводить вас в хранилище.
— Будьте так любезны.
Он направился по коридору вглубь здания; я последовал за ним. Хорошо всё-таки быть Духом, пришла в голову стыдливая мысль. Не подкопаешься ведь, документ настоящий. Правда, скоро он станет простым листом бумаги. Но это будет потом, а пока у меня есть время.
— Прошу, — менеджер впустил меня в хранилище и встал у двери. Я подошёл к своей ячейке и ввёл десятизначный код. Ячейка открылась, явив миру довольно объёмный кожаный портфель, с виду изрядно старый и потёртый. Именно в нём хранились мои основные накопления.
— Что-нибудь ещё? — спросил менеджер.
— Я хотел закрыть счета.
— Ах да, всё верно, простите. Следуйте за мной.
Мы вышли обратно в холл. Я протянул ему кредитную карту.
— Между прочим, вы могли бы пользоваться ей и за рубежом, — заметил менеджер. — Это карта международного класса.
Я многозначительно улыбнулся:
— Там, куда мы едем, нет ни карт, ни банкоматов.
— О, вот как…
Вопросов он больше не задавал. Ну что ж, и на том спасибо.
— Итак, я закрываю счёт. Напоминаю вам о том, что банк вынужден удержать с вас процент, так как вы закрываете счета раньше срока.
— Да-да, я помню. Всё в порядке. Знаете, иногда обстоятельства просто меняются.
— Конечно. Я понимаю. Вот ваши деньги — 740 тысяч рублей с рублевого счёта. Что касается долларового счёта, как вы предпочитаете его обналичить — в долларах или в рублях?
— Да всё равно. А впрочем, пусть будет в долларах.
— Хорошо, подождите минутку.
Он снова застучал по клавишам. Потом открыл сейф и стал вынимать оттуда пачки банкнот.
— Вот, держите, ваши 178 тысяч долларов.
— Отлично, — я сложил деньги в бездонное брюхо портфеля.
— Что ж, Герман Сергеевич, — менеджер вышел из-за стойки и улыбнулся. — Мы были рады видеть вас в числе наших клиентов.
— Спасибо. С вами очень приятно иметь дело. Ну-с, а теперь мне пора, завтра рано вставать.
Он слегка поклонился, и я помахал ему рукой.
Время поджимало: всё шло именно так, как я задумал.
…
Портфель я оставил в уютном багажнике «Ровера». Сегодня он мне не понадобится.
Заперев машину и прислушавшись (откуда-то издалека доносились едва слышные раскаты грома), я нырнул в подъезд, встретивший меня приятным теплом и косым взглядом консьержки.
— Здравствуйте, Анна Львовна!
— Здравствуйте, здравствуйте, — пробурчала зловредная карга. Она никогда не относилась к числу моих почитателей. Да и есть ли у меня вообще какие-нибудь почитатели? Разве что на работе…
В сущности, это уже не важно. Посмотрим: на часах почти девять. Дома я обещал быть на час раньше: этого должно хватить. Ещё ведь квартирка… С другой стороны, может, ну её? Оставлю квартиру своей благоверной. Она меня, конечно, круто в оборот взяла, но что ей квартира, пусть даже и трёхкомнатная в центре, если денег в банке ноль?
К тому же, рассуждал я, неторопливо поднимаясь по лестнице на пятый этаж, даже если я исчезну, она быстро найдёт мне замену, с такой-то внешностью и такими — как бы помягче сказать? — повадками.
Но едва я дошёл до квартиры и ухватился за ручку двери, раздался звонок мобильного.
— Кастальский.
— Это Смерть, — прошелестел тихий голос в трубке. — Твой клиент созрел. Минут через десять будет на месте.
— Условных минут?
— Нет, обычных, миролюдских.
— Я понял. Спасибо тебе.
— Не за что.
И отключилась.
Ну что ж, пусть так. Выйду туда прямо из дома. Например, из ванной.
А в это время дверь моей квартиры распахнулась.
— Привет, Маринка, — сказал я как можно более замученным голосом. — Прости, я сегодня поздно. Устал ужасно.
Она подозрительно сощурилась, но, кажется, поверила.
— У тебя идиотская работа. Тебе давно пора сменить её на что-нибудь более спокойное.
— Ты права, девочка. Года через два-три, думаю, уйду. Пенсия у меня вроде ничего накопилась, нормальная… Хотя 52 года для мента — не возраст. Тем более я ведь не опер, я психолог.
— Неважно. Я просто хочу, чтобы ты проводил больше времени со мной, чем со своей работой.
Я переполз из ботинок в тапочки и, на ходу развязывая галстук, дошлёпал до дивана, куда и усадил свою измочаленную казённой мебелью пятидесятидвухлетнюю задницу. Марина уселась рядом, и на какой-то момент мне даже стало жаль её. Девчонка просто хочет внимания, ласки, любви. Не повезло тебе с мужем, детка, не повезло… Ну да ничего, повезёт в другой раз, тебе всего 30. Найдёшь себе толстенького депутатика или бизнесменчика, заживёшь припеваючи…
— Ладно, Мариш, я в ванную. Хочу смыть с себя этот жуткий рабочий день.
— Давай. Только живее, а то ужин опять остынет.
— Конечно, я быстро.
Скинув пиджак, я зашёл в ванную и закрыл за собой дверь.
Ну что, Валентин Иосифович, добрались вы до света в конце тоннеля, али как?
Я снова открыл дверь, но теперь от её порога начиналась сумеречная зона, последний оплот умершего перед отправкой в Преддверия Ада.
Он стоял прямо передо мной — высокий, худой, белобрысый — и глядел туда, где ослепительным разноцветьем переливалось бескрайнее полотно Истока.
…
Глава 3.
— Рад снова тебя видеть, Валентин.
— А? Кто здесь?
Он обернулся и сначала, похоже, никого не увидел — или просто не додумался взглянуть чуть выше.
— «Это я, добрый Э-эх», — процитировал я. — Я здесь. Видишь меня?
— Я почти ничего не вижу, — он нахмурился, пытаясь разглядеть меня в темноте.
— Да? Ладно, тогда включим подсветку, — усмехнулся я. Стоило подойти поближе, чтобы Исток отразился мириадом радужных бликов на моей броне. Вот тогда-то Валя меня и увидел. Правда, это зрелище впечатлило его настолько, что он в ужасе отшатнулся от меня — огромного, в два человеческих роста, рыцаря, закованного в сияющие доспехи, с рогатым шлемом на голове, гигантской клейморой и толстенным фолиантом Кодекса Радуги на поясе.
— Кто ты? Что ты?! — вскричал мой Претендент.
— Спокойнее, Валентин Иосифович. Мы с вами сегодня уже встречались. Помните?
— Так это… Герман Сергеевич, вы?!
— Не совсем. Я — Гермес, по прозванию Несокрушимый, Дух-Воин, первый Паладин Радуги. А Герман Кастальский — это человек, созданный мной для жизни в Мире людей.
— Вот… Вот оно
