— Не сцы, Капустин, — произнёс я с той долей иронии, которая заставила его устыдиться собственного страха: — Сам говорил, что жизнь иллюзия. Вот и иди до конца. Помнишь этого, как его… Джордано Бруно? Тот за свои убеждения на костёр пошёл, и ничего. Или Христа. Ибо сказано в скрижалях: за базар ответишь. Вот и отвечай. Впрочем, надо-то всего ничего. Тебе нужно внушить себе мысль о собственной смерти. Притом соответствующей твоему поступку. Вникаешь?
Лицом мой Иллюзионист был теперь в тон собственным волосам: изжёлта-белый. Он долго молчал; потом, наконец, кивнул:
— Я понял.
— Вот и ладушки. Да ты не менжуйся, — я похлопал его по худому плечу. — Всего один импульсик, и готово дело. Сейчас вызову конвой, они отведут тебя в КПЗ. Я им скажу, чтобы определили тебя в одиночную, ибо ты у нас психически неуравновешенный. А вдруг душить начнёшь, эта, сокамерников своих? Вот, а как один останешься — запускай свою иллюзию. Потом увидишь, что будет. Понял меня?
Он снова кивнул — обречённо, как самый настоящий смертник.
— Ну и молоток. Эй, там! — крикнул я. — Забирайте клиента.
Вернулись пристав и конвойные.
— Чуть не забыл! Пиши заключение, — я указал приставу на стол, а затем обратился к конвойным: — Руки ему за спину и в наручники. И смотрите, опасайтесь укусов, парень психический. Так что в одиночную его, пусть успокоится. Так! Заключение!
Я подошёл к окну. За окном сгущались тучи.
— Кхм! Пиши. «Заключение. По первоначальному наблюдению задержанный Звезда В.И. признан мной, Кастальским Г.С, невменяемым. Рассмотрение дела считаю нецелесообразным до проведения полноценной судебно-медицинской экспертизы. Впоследствии рекомендую поместить задержанного в психиатрическую больницу № 1 имени Алексеева для принудительного лечения». Всё. Давай автограф черкану. Ну вот и всё, Валентин Иосифович, к вам у меня более никаких вопросов не имеется. Желаю, как говорится, здравствовать.
Конвойные увели моего понурого друга, а я, словно опомнившись, хлопнул пристава по плечу:
— Слышь, сержант, погодь. Бумага есть у тебя? Давай. Так… Сейчас. «Заключение профессора Максимова Э.В. не прилагаю за неимением оного. Причиной тому является тот факт, что вышеуказанный профессор самовольно покинул место допроса и более не появлялся»… Во-от… Готово. На, подшей туда. Полковник спросит — подтверди, ты ведь тоже тут был. Верно я говорю? Верно. Ну всё, свободен.
— Так точно, товарищ майор.
— Ага, ага, покеда…
Дверь за приставом закрылась. Теперь оставалось только ждать. Впрочем, если я верно оцениваю ситуацию, долго паренёк не продержится. Ночью… Да, скорее всего ночью.
Теперь нужно было ехать домой, но домой мне ехать не хотелось. А что поделать? От Мариночки, конечно, надо избавляться.
Я подошёл к стоящему в углу телефону и снял трубку:
— Говорит Гермес.
— Слушаю вас, Милорд, — откликнулась Кошка-диспетчер. — Чем могу быть вам полезна?
— Соедини с Аналитическим.
— Слушаюсь, Милорд!
В трубке щёлкнуло, и уже другой голос (с такими же, впрочем, мяукающим интонациями) взял под козырёк:
— Аналитический Отдел слушает, Милорд!
— Рассчитайте вероятность… Ближайшие два дня, самоубийство. Лучше что-нибудь серьёзное, прыжок с крыши там, метро, ещё что. Чтобы насмерть. И чтобы обязательно мужчина, возраст неважен. Да, Москва, конечно же. Лучше поблизости, Орехово-Борисово, Каширка, Домодедовская.
— Всё ясно, Милорд!
— Хорошо. Звоните тогда, как рассчитаете.
— Слушаюсь, Милорд!
Я положил трубку. Смешные они, эти Кошки. Но исполнительные, этого не отнять.
Ну-с, Герман Сергеич, домой-то едем, али как? Давайте, смелее. Там вон юноша вообще на смерть пошёл, а вы с женой повстречаться трусите. Нехорошо-с. У вас Искажённый на горизонте маячит, а вы трясогузничаете.
И ведь надо было купиться на такую внешность! Практически Деми Мур времён «Привидения»: хрупкое, нежное создание, томное, скромное и очаровательное. Ага, конечно. Стоило поставить автограф на свидетельстве о браке и хитроумно составленном брачном договоре (вот бы когда почуять неладное), как дивная инженю лирик превратилась в хищницу высшего сорта. И понеслось…
Я ведь не олигарх какой, но кое-какие средства и у меня имеются. Всё-таки в Мире людей без этого трудновато, а я всегда был немножко гедонист. Хорошая квартира, хорошая машина, достойная работа, — что ещё нужно, чтобы спокойно встретить старость? Тем более о своей истинной сути я тогда забыл (а точнее, не знал: ведь у аморфа нет памяти его создателя).
Тогда-то и подумал о красавице-жене. Глупец, наивный глупец…
Расчётливая «инженю» мигом вписалась в мою жизнь, да так прочно и юридически безупречно, что я и чихнуть не успел. И теперь расклад получался такой: шаг влево, шаг вправо расценивается как попытка к бегству, прыжок на месте — как попытка улететь. Развестись? Пожалуйста, но половину имущества долой, плюс отступные, оценённые в такую цифру, что кажется, будто я женился на принцессе монакской. Не то чтобы мне было жалко денег, особенно теперь, но за державу обидно. Этот её брат-юрист так ловко всё обтяпал, что сдать им позиции без боя было бы равносильно позору, недостойному даже харакири.
Нет, здесь нужна тактика.
Я сделал несколько шагов по кабинету, потом посмотрел на часы. В этот момент зазвонил телефон. Я снял трубку.
— Кастальский.
— Лорд Гермес, Вас беспокоит Аналитический Отдел.
— Нашли?
— Да, Милорд. Разрешите сообщить?
— Излагай.
— Слушаюсь, Милорд. Мы рассчитали вероятность самоубийства молодого мужчины. Завтра, в 11 часов 51 минуту 51 секунду 13 июля 2006 года по миролюдскому, погрешность ±1 минута 45 секунд, вероятность 71%. Адрес: Каширское шоссе, улица Шипиловская, дом 13. Проезд…
— Не надо проезд, я знаю, где это. Лучше подробнее про самоубийцу.
— Слушаюсь, Милорд. Данные по самоубийце: Герман Григорьевич Титов, 29 лет, холост. Проживает по адресу…
— Неважно. А чего он прыгать-то собрался?
— Э-э… Как это по-миролюдски? А! Девушка бросила.
— И только-то? Тьфу-ты, пакость. Вот ведь бабы, а? От них мужикам все беды, — скажи?
— Э… Не могу знать, Милорд.
— Ну конечно, кто б сомневался. Ладно! Родители живы у него? А то он, может, как Первый Претендент — сирота…
— Никак нет, Милорд, оба родителя живы и здравствуют.
— Всё ясно, ещё и эгоист. Наверняка «мажор», «золотая молодёжь». Вот и бесится…
— Осмелюсь заметить, Милорд…
— Ну чего ещё?
— По моему скромному мнению, к так называемым «мажорам» молодой человек не относится. Скорее, натура романтического склада. Музыкант.
— А-а, вот оно что. Ясно. Хорошо, это ценная информация, спасибо.
— Рада стараться, Милорд.
— Всё, отбой. Если будет что ещё — звони на домашний или на мобильный, они там у вас должны быть.
— Слушаюсь, Милорд!
И отключилась.
Герман Титов! Чтоб я сдох. Мало того, что тёзка, так ещё и… Надо было спросить про наркотики, а то вдруг он просто в космос собрался… Ладно, Сергеич, не плюйся ядом. У человека, может, горе. А
