Мальчишки заулыбались.
— Всё под контролем, — заявил Сонни. — Валя создал Соглядатая, а я незаметно прилепил его к Шанталь.
— Куда прикрепил? — задумчиво спросил я.
— Под кожу, к шее. Она ничего не почувствовала. Зато теперь мы знаем, где она находится. А ещё я слепил птицу. Она будет всюду следовать за Соглядатаем, так что Шанталь никуда от нас не денется.
— Погоди-погоди… Кого ты слепил? Птицу? А из чего?! — похоже, пришёл мой черёд подбирать челюсть с пола.
— Из белых точек. Они липкие, как снежинки. Или как пластилин. Я вылепил из них птицу, маленькую, и приказал ей всюду следовать за Соглядатаем. Она ведь невидимая, птица-то. И стены ей не помеха, это я уже понял. Так что мы в любой момент можем посмотреть, как там Шанталь… Хотите посмотреть, шеф?.. Шеф?
— Ты слепил пустотного голема, — я присел на пол рядом с безжизненным телом официантки. — И пустил его по следу созданного Валей фамилиара-оригами. Вот так вот запросто, как будто вы оба всю жизнь только этим и занимались. Да чтоб я сдох…
Конечно, Аналитический Отдел кого попало в разработку не возьмёт, подумал я, но эти Маугли даже слишком талантливы.
Официантка, обморочной тушкой лежавшая на полу, вдруг застонала, заворочалась, а потом открыла глаза. И увидела меня, естественно.
Рот её открылся, голосовые связки напряглись… Сейчас завопит, подумал я и легонько дунул ей в лицо.
Атаки Морфея всегда внезапны. Официантка часто-часто заморгала и снова «выключилась». Я встал, аккуратно взял её в охапку и усадил за стол, положив голову на сложенные руки. Будто бы девочка устала и решила поспать. Если заметит начальство, будет ей, конечно, выволочка. Но начальство заметить не успеет…
Надо мной висела камера и смотрела прямо на меня. Я посмотрел на камеру и нахмурился. Камера заискрила и сдохла.
Какой-то деструктивный ты сегодня, Герман Сергеич, проползла заблудшая мысль.
— Ладно, парни, чего стоим-то? Оставьте ей деньги, и уходим. Через Ту Сторону, понятное дело.
— В смысле невидимыми? — уточнил Сонни.
— В смысле невидимыми. И пора бы, Сантино, отвыкать от банальностей и вульгаризмов.
Он заулыбался:
— Понял, шеф!
— Тогда идём.
Сонни оставил на столе тысячу рублей и пропал. За ним пропал и Валя.
Уже исчезая, я потрепал официантку по волосам, и она сразу же очнулась. Огляделась, никого не увидела, и растерянно уставилась на стол, где возле тарелки с недоеденной пиццей лежала тысячная купюра.
Пробормотав «чертовщина какая-то», она забрала тысячу и отправилась к стойке за подносом.
…
— А что там было? Ну, в Штабе? — поинтересовался Сонни.
— Они нашли ещё одного Претендента, но я решил, что с ним мы встретимся уже после того, как команда будет набрана.
— А почему? Он нам не подходит?
— Нет, не поэтому… Вот скажи мне, Сантино: зачем, как ты думаешь, я вас таскаю туда-сюда?
Я вздохнул и огляделся по сторонам.
Ночная Москва красива. Море огней соседствует с темнотой тесных улочек и проулков, сверкающие всеми цветами неона казино и круглосуточные бары — со старинными доходными домами и полуразрушенными особняками дореволюционной эпохи. Два часа ночи, машин почти нет. Москва дремлет, но никогда не спит.
— Ну, мы набираем команду… Ездим за Претендентами… Нет?
— Да, но главное не это. Конечно — команда, Претенденты… И всё же, Сонни, главное — это ваше обучение. А оно продолжается практически постоянно, оно проявляется даже в мелочах, которых вы и не замечаете. Вы учитесь быть Духами, при этом оставаясь людьми. Вот если бы я отправил вас в Орден, где за вас взялись бы учителя и наставники, всё было бы иначе. Из вас бы сделали Духов — безусловно, но мне нужно, чтобы в вас оставалось человеческое. Мне не нужно, чтобы вы учились по шаблонам Кодекса, зазубривали наизусть азбучные истины, которым лет больше, чем самому Миру людей, нет. Мне нужно, чтобы вы учились у самого Мира, у самого Истока, который незримо течёт вокруг нас, отражаясь и в огоньке фонаря, что светит в слепом переулке, и в свете прожектора, разгоняющего тьму недолгой летней ночи… Каждый из вас — частичка этого Мира, но Мир — это отсвет неоновых реклам в ваших глазах… И когда вы предстанете перед Врагом, я хочу, чтобы вы повергли его всей неиссякаемой силой этого Мира, всей силой Истока, что будет течь через ваши души… А ещё я хочу курить, но это уже так, к слову пришлось, — закончил я, мысленно рассмеявшись выражениям их вытянувшихся физиономий.
Это ничего. Главное до них уже дошло, они его уже поняли, и без моих высокопарных сентенций. Но пусть они запомнят этот момент и этот ночной Город. А они запомнят — из-за нелепой фразы про сигареты, именно из-за неё.
Ларёк, к слову, оказался под боком. Денег, правда, у меня не было. Как поступить?
— Давайте я куплю, Герман Сергеич, — сказал Сонни. — У меня есть деньги.
Я недовольно нахмурился, но выбор был невелик: либо принять его предложение, либо подсунуть продавцу очередную «пустышку». Последнее показалось не очень уместным после моих многомудрых речей, так что я милостиво согласился на предложение Сонни.
— Только какие-нибудь недорогие, типа «Союз-Апполона».
— Хорошо, я сейчас!
Он побежал к ларьку, а спустя минуту вернулся с серебристой пачкой:
— Вот, держите!
— Спасибо, Сантино. Всё, будет у меня теперь вечная пачка.
— А как вы это сделаете? — полюбопытствовал Звезда.
— А почти так же, как и ты: буду воссоздавать сигареты из окурков. Дёшево и сердито. Фактически, достаточно даже одной сигареты.
— Удобно, — рассмеялся Валя. — Хотя ещё удобнее бросить.
— Да что вы ко мне привязались! — возмутился я. — То Маринка, то Эбби, то вы двое.
— А кто такой Эбби? — невинно поинтересовался Сонни, и я осёкся. Ну да, он ведь с Эбби не встречался.
— А, это… Это у Первого такое прозвище, я когда-то придумал. Только никому ни слова, а то он и обидеться может. Это вроде как тайна.
— Не вопрос, Герман Сергеич! Тайна есть тайна.
Я облегчённо вздохнул, закурил и сразу же обнаружил, что сигареты этот работающий в фастфуде адепт здорового образа жизни купил лёгкие! Ну вот и что с таким делать? Ладно, нахаляву и уксус сладкий. Заодно можно потренироваться делать из них обычные, там всего-то нужно концентрации веществ изменить, элементарно.
— А куда мы теперь отправимся? — сонно спросил Валя.
— Весь день прошатались, поди? — Мастер Иллюзий кивнул. Я усмехнулся: — Тогда можно к донье Лукреции завалиться. Правда, Сантино? Или бабушка ругаться будет, что так поздно вернулся?
— Будет, конечно, — обречённо ответил Сонни. — Но я её попробую утихомирить, что-нибудь придумаю.
— Знаешь… Есть
