– Ты говоришь, что любишь Гарри, но как долго ты будешь любить его? – задыхаясь, выдавила она. – Вдруг ты потеряешь интерес к собственному ребенку, так же как и мой приемный отец, которому стало скучно со мной?
Элин смотрела, как Кортес продолжает идти к дому, и в отчаянии рухнула на колени перед воротами.
– Если ты отнимешь у меня сына, тогда можешь вырвать и мое сердце! – закричала она ему вдогонку. – Он все, что у меня есть. Пожалуйста…
Кортес задыхался от злости. Элин повезло, что она осталась по ту сторону ворот, иначе он схватил бы ее и вытряс из нее всю душу.
Но тогда он испытал бы соблазн сделать с ней нечто большее. Ведь несмотря на то, что он получил доказательство ее лживости и подлости, его по-прежнему тянуло к ней. Элин, словно лихорадка, будоражила его кровь. Кортес постоянно думал о ней, и за последний месяц почти каждую ночь ему приходилось самостоятельно избавляться от сексуального напряжения, грозившего свести его с ума.
Войдя в детскую, он бережно переложил Гарри из сумки-переноски в колыбельку. «Я люблю тебя, радость моя», – прошептал он на испанском и нежно поцеловал малыша в пухлую щечку.
Кортес никогда бы не подумал, что может испытывать такие сильные чувства. Казалось, он мог бы убить любого, кто попытается обидеть его дитя. Гарри нуждался в отце, но ему не было еще и пяти месяцев, и Кортесу приходилось признать тот факт, что его сын нуждался и в матери тоже.
Он стиснул зубы и, подойдя к окну, выглянул во двор. Элин по-прежнему стояла на коленях за закрытыми воротами, там, где он оставил ее. Как долго она будет стоять там? Ответ болью отозвался в его сердце. Она никогда не бросит своего сына. Кортес постоянно мог видеть доказательства ее глубокой любви и привязанности к Гарри. И ему не давали покоя ее слова.
«Вдруг ты потеряешь интерес к собственному ребенку, так же как и мой приемный отец, которому стало скучно со мной?»
Они оба, и Кортес, и Элин, пострадали из-за того, что Ральф Сандерсон был плохим отцом. Элин не знала своих настоящих родителей, и, хотя Ральф удочерил ее и привез в свой дом, он не уделял ей внимания и лишил любви, в которой она отчаянно нуждалась. Неудивительно, почему Элин испытывала проблемы с тем, чтобы доверять другим. И Кортес только все ухудшил. Боже правый, он лишил ее девственности, а потом бросил. Тихо выругавшись, он резко отошел от окна и достал из кармана пульт управления воротами.
Сначала Элин не могла понять, что происходит, когда вдруг упала лицом вниз на гравиевую дорожку, не успев выставить руку. Когда до нее дошло, что ворота открылись, она вскочила на ноги и, спотыкаясь, бросилась в дом. Входная дверь была приоткрыта, и Элин пронеслась вихрем через прихожую, а потом помчалась вверх по лестнице в детскую.
Ее малыш сладко спал и пребывал в счастливом неведении о драме, которая разыгрывалась на протяжении последнего получаса. Элин ухватилась за кроватку Гарри и постаралась успокоиться. Она смотрела на длинные реснички сына и его сомкнутые розовые губки, и на ее глаза наворачивались слезы. Если бы ей пришлось ползти по битому стеклу к Кортесу и умолять его, чтобы он не отбирал у нее сына через суд, она бы поползла и выполнила все его требования. Но лучше начать с извинения.
У Элин громко колотилось сердце, когда она тихо постучала в дверь, ведущую в апартаменты Кортеса. Ответа не последовало, и она осторожно заглянула сначала в гостиную, а потом в спальню. Подумав, что Кортес, скорее всего, спустился вниз, в свой кабинет, она развернулась, чтобы уйти, но тут открылась дверь ванной комнаты, и на пороге появился Кортес.
Казалось, он не удивился ее появлению и холодно смотрел на нее, а она не знала, что сказать, и ждала, пока он заговорит первым. Молчание Кортеса действовало ей на нервы, а еще при виде его ее охватило бесстыдное желание, которое жаркой волной прокатилось по телу, затопив низ ее живота, где только он один касался ее.
На нем ничего не было, кроме полотенца, обернутого вокруг его бедер, и капель воды, запутавшихся в черных волосках на его груди. Элин представила снимок, который показала ей Санча, и буквально взорвалась:
– Как ты смеешь говорить, что я плохая мать? Я никогда не бросала своего ребенка ради секса.
– Я тоже.
– Ты поехал в Мадрид, будто бы по делам, а сам оставался с Санчей в квартире, которую купил для нее. Она показала мне фото, где ты голый лежишь в кровати в вашем любовном гнездышке. Санча ведь твоя любовница, не так ли?
Элин стало дурно, когда Кортес не стал ничего отрицать, а прошел мимо нее в гостиную и открыл свой портфель, лежавший на столе. Потом он вернулся обратно в спальню и протянул Элин клочок бумаги.
– Что это?
– Квитанция из гостиницы, в которой я ночевал, когда ездил в Мадрид. Мы с Санчей были любовниками, но недолго. Я порвал отношения с ней за три месяца до приезда в Какмир-Холл на похороны Ральфа. Среди недвижимости, которой я владею, есть многоквартирный дом, и Тереза Гарсия попросила меня сдать одну из квартир ее сестре, которая подыскивала себе жилье.
– Но ты все равно мог навестить Санчу в ее квартире. – Элин подозревала, что они занимались сексом, но не стала озвучивать свои мысли.
– Мы случайно встретились в ресторане, где я обедал с одним из клиентов моей фирмы, вот и все, – тихо сказал Кортес. – Я постарался за один день провести встречи, которые были запланированы на два дня, и работал допоздна, чтобы вернуться домой, а не проводить еще одну ночь вдалеке от тебя и Гарри.
Элин пугало то, как отчаянно ей хотелось поверить ему.
– Тогда зачем Санча сказала мне, что она сделала это фото три недели назад?
– Наверное, для того, чтобы рассорить нас и заставить тебя ревновать. Я порвал с ней, потому что она в открытую заявила, что надеется выйти за меня замуж.
– Я не ревную, – густо покраснела Элин. – Ты угрожал, что отберешь у меня сына, но я не хочу, чтобы мы оказались втянутыми в судебные разбирательства по поводу опеки над Гарри. Ты был прав, когда сказал, что наш ребенок нуждается в обоих родителях, поэтому я… Я не против нашей свадьбы.
Кортес окинул ее задумчивым взглядом:
– Этого мало, чтобы убедить меня взять тебя в жены.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду. – Элин зачарованно смотрела в его отливающие янтарем глаза.
– Если бы я не поймал тебя, ты бы сбежала и украла моего сына, – резко бросил Кортес. У Элин упало сердце,
