– Отлично сыграно, приятель! – сказал ему он. – Только бедный мой друг не заслужил такой расплаты.
– Вы думаете? – иронично обронил Олоне.
– Да. И подозреваю, ваш выпад был продиктован другой причиной.
– Может, и так, а вам-то какое дело?
– Простите, но это, сдается мне, звучит как объявление войны. Я вас не знаю, но еще узнаю и, клянусь, сорву маску, которой вы прикрываетесь, как и вы вынудили сорвать с моего друга его личину.
– И как я мог бы запросто сорвать вашу, сеньор, будь у меня охота, – с горечью сказал Олоне.
– О, неужели вы настолько всеведущи?
– Имейте в виду одно: я знаю, как зовут вашего приятеля и вас. Босуэлл наказан. Эль Гато, хоть он больше не Ягуар, а Монтес, ждет то же самое, когда придет время.
– Проклятье! – вскричал Эль Гато-Монтес, хватая молодого человека за горло. – Ты не успеешь сдержать слово, потому как долго не протянешь!
– Назад! – невозмутимо проговорил Олоне, приставив к его груди пистолет. – Я обожду убивать тебя, подонок: рановато будет. Беги! И не попадайся мне больше на пути, иначе следующая наша встреча будет для тебя последней!
– О, – скрежеща зубами, вскричал Эль Гато-Монтес, а вернее, Онцилла, ибо уже пора назвать его настоящее прозвище, – ты оплошал, не прикончив меня на месте, и, клянусь, ты мне сам шкурой своей заплатишь!
Вместо ответа Олоне только пожал плечами и спокойным, бесстрастным взглядом проводил изменника, в растерянности бежавшего во тьму.
– Эх, – невольно вздохнул он, засовывая пистолет обратно за пояс, – начинаю думать, что нашему приятелю дону Педро Гарсиасу пришла в голову и впрямь замечательная мысль привести нас в этот Гуляй… Выходит, двое наших старых знакомых головорезов в Веракрусе. Впрочем, один больше не игрок, ну а со второго я глаз не спущу.
Закончив про себя этот короткий монолог, молодой человек пустился догонять своих товарищей. Вскоре они втроем уже были у дверей трактира, где Олоне и Питриан распрощались с доном Педро Гарсиасом, выказав ему напоследок заверения в самой чистосердечной дружбе.
Глава VIII
В качестве кого Олоне оказался в церкви Пресвятой Дароносицы, как проник в исповедальню… и не исповедался
Когда двое молодых людей вошли к себе в комнату, они, не сдержавшись, рассмеялись, что те римские авгуры[78].
– Да уж, – заметил Питриан, – надо признать, с тех пор как мы здесь, нам несказанно везет. И нынешний вечер – не исключение. Сперва ты выиграл двадцать тысяч фунтов, потом вывел на чистую воду этого мерзавца Босуэлла, да еще так его наказал, что он, слава богу, еще долго не сможет нам мешать.
– Я раскусил его, как только он вошел. А как тебе наш приятель-медельинец? Великолепный малый, хоть и мексиканец! И поди скажи, что они тут все одним миром мазаны, в своей чудной стране. Хотя тоже еще тот фрукт. Заметь, однако, на поверку он оказался честнее, чем мы думали.
– Да уж, как и многие его сородичи, должно быть. Послушай, ты что же, ложиться не собираешься?
– Нет, не сейчас. Пойду-ка выйду.
– Как так – выйду! А не поздновато будет? Уже около одиннадцати, или не видишь?
– Конечно вижу. Но, к сожалению, как бы то ни было, я не могу здесь торчать.
– Это еще почему?
– Да по одной простой причине… или, думаешь, не стоит предупреждать герцога о том, что против него затевается?
– Ах ты, черт, верно! Но как это сделать?
– Не беспокойся, он научил меня, как попасть к нему в любое время.
– Тогда не будем мешкать, идем прямо сейчас, – предложил Питриан и спешно принялся натягивать на себя то, что уже успел снять и бросить на плетеный стул.
– Ты что делаешь? – спросил Олоне.
– Как что?
– Ну да.
– Что ж, как видишь, собираюсь с тобой.
– О, в этом нет необходимости.
– Прости, но я считаю по-другому: это очень даже необходимо, тем более после сегодняшней передряги. Во всяком случае, здесь, в Мексике, двое завсегда лучше, чем один, и даже нечего спорить. Я решил идти с тобой, значит пойду, и точка. Ну же, идем!
– Мало ли что ты там себе решил!.. – осек его Олоне и вдруг, заметив на столе конверт, воскликнул: – А это еще что такое?
– Нетрудно догадаться – письмо. Наверное, доставили, когда нас не было, и трактирщик соблаговолил принести его сюда.
– И то верно, должно быть, так оно и есть.
В письме было всего несколько строк. Олоне пробежал его глазами, потом бережно сложил и прижал к груди.
– Дьявол, – бросил Питриан, не сводивший с друга глаз, – верно, что-то интересное…
– С чего ты взял? – слегка смутившись, спросил Олоне.
– Во-первых, твое волнение, а потом, забота, с какой ты сложил письмо.
– Черт, дружище, да из тебя вышел бы прекрасный дознаватель! – проговорил Олоне, силясь спрятать свое смущение за напускной улыбкой.
– Шутишь! Или, может, я сказал неправду?.. Так мы идем?
– Как скажешь.
И двое друзей, кутаясь в плащи, быстро двинулись по городским улицам к особняку герцога де Ла Торре и вскоре уже были на месте.
Отыскав потайную дверь, которую указал ему герцог, Олоне подошел к ней вплотную, вставил ключ в замочную скважину и повернул его – дверь тут же открылась, и молодые люди оказались в приусадебном саду. Тьма кругом стояла кромешная, но ориентироваться на месте она не мешала.
Олоне оставил Питриана сторожить у потайной двери, а сам крадучись двинулся вглубь сада, минуя одну аллею за другой. Через несколько минут он заметил впереди отблески света, еле-еле пробивавшегося сквозь неплотно закрытые ставни в какой-то постройке, очень напоминавшей садовую беседку. Молодой человек подошел к двери беседки и тихонько постучал.
– Входите, – послышался голос герцога.
Дверь мигом отворилась и тут же затворилась – Олоне оказался лицом к лицу с герцогом.
– Я не ждал вас так скоро, – серьезно проговорил герцог, протягивая Олоне руку. – Ведь мы виделись всего-то несколько часов назад. И признаться, я пришел сюда только лишь для очистки совести.
– Скажите лучше, господин герцог, – заметил Олоне, садясь на стул, на который указал ему господин де Ла Торре, – скажите лучше, что вас привели сюда недобрые предчувствия.
– Что ж, быть может, отчасти вы и правы. Не знаю почему, но я весь вечер ощущаю себя как на иголках,
