Короли океана

делами в городе, он прикупил мулов и лошадей, погрузил на них всякую кладь и в одно прекрасное утро отправился в Гвадалахару. Ехали мы только на рассвете, а раз или два хозяин останавливался на целый день в городках, что встречались нам по пути. Путешествие наше продолжалось полтора месяца. Когда же мы добрались до поместья, хозяин, уже успевший убедиться в моем послушании, отрекомендовал меня своему надсмотрщику, и тот пристроил меня на полевые работы к другим пеонам. Так я оказался далеко на чужбине – в самой что ни на есть глуши. Хозяину и в голову не могло прийти, что я вздумаю бежать – без денег, без оружия и почти голый. Правда, куда податься, мне было невдомек и потому пришлось смириться с ожидавшей меня участью. Хозяин не знал, какая у меня сила воли, да и меня самого он так и не узнал – он и представить себе не мог, что я человек настырный. Как вы, верно, убедились, я довольно бегло изъясняюсь по-испански, ну а более глубокие познания в этом языке могли мне очень даже пригодиться. И вот я положил себе две недели на подготовку к побегу. Собрал пригоршню пиастров, которые умудрился заработать, кое-какую снедь, запас табаку и кое-что из одежды. И припрятал все это в зарослях алоэ. Наконец в назначенный день, а вернее, ночь я набрался смелости и пустился в бега, держа в сторону побережья и ориентируясь, по морской привычке, по звездам. Шел я только ночью, а днем прятался, стараясь не попадаться на глаза местным, потому и все селения обходил стороной. Крохотная сумма, которую я скопил, оказалась совершенно бесполезной, потому что после побега питался я, как уже говорил, одними корешками да плодами. Но тяжелее всего пришлось мне без табака. Да и провиант я экономил напрасно: все равно он весь вышел. Ну а дней восемь назад я наконец-то выбрался на это пустынное побережье: чутье не подвело меня и вывело прямиком к морю. На оконечности вон того мыса, его отсюда хорошо видно, я наткнулся на довольно глубокую пещеру, к которой, на мое счастье, было трудно подобраться, да и вход в нее обращен был в сторону моря. Там-то я и затаился. Дни напролет высматривал на горизонте парус в надежде, что, быть может, хоть один корабль занесет к этим неприютным берегам и он заберет меня отсюда. А ночами я шарил по лесу в поисках плодов и корешков, чтобы хоть как-то поддерживать свое жалкое существование. И вот нынче утром я увидел, как вы неспешно едете себе вдоль берега. Я подкрался к вам поближе – и меня сразу поразили ваши черты. Я подумал так: «Или человеческая натура и впрямь обманчива, или этот человек никакой не злодей». Положение мое было отчаянное, я присматривался к вам и, улучив минуту, предстал перед вами. Вот и вся моя история, так что теперь вы ее знаете и моя судьба теперь в ваших руках.

– Ну что ж, славный мой приятель, что до ваших речей, они дошли до добрых ушей, и, раз уж мы теперь знаем друг друга, или почти знаем, давайте, с вашего позволения, забудем этот чертов испанский язык, который так неудобоварим для нас, французов, и вынуждает строить ужасные гримасы, и перейдем на наш родной старый добрый галльский.

– Так, значит, вы настоящий француз?! – с непередаваемым волнением воскликнул Давид.

– Конечно! Раз вы сами догадались, к чему теперь это скрывать? Я не только француз, дружище, но и Береговой брат, как и вы.

– Вы? О, не верю своему счастью!

– Еще бы, любезный мой капитан, считайте, вам крупно повезло.

– Мне-то? – с грустной улыбкой проговорил тот. – Впрочем, может, и так. Благодаря нашей встрече я готов в это поверить.

– Я не имею привычки говорить загадками. Суть дела в двух словах такова: невероятный, немыслимый, скажем прямо, план побега из поместья, где вас держали за раба, тот самый план, что вы задумали, благодаря непостижимому стечению обстоятельств вам почти удался.

– Боже мой, да вы шутите!

– Я не стал бы шутить, ведь это было бы беспричинной жестокостью, а я на такое не способен. Итак, выслушайте меня: Дрейф, бывший ваш хозяин, уже две недели с лишним крейсирует вдоль этого побережья. Он-то и высадил меня на берег в четверти лье отсюда на пару с моим братом Олоне. И ежели вы не знаете меня лично, то уж наверняка слыхали мое имя: я младший брат человека, с которым вы, должно быть, очень даже хорошо знакомы.

– Как его зовут? – встрепенулся капитан Давид.

– Питриан.

– Как, вы брат того славного Питриана, с которым я два года вместе плавал?

– Да, капитан, к вашим услугам, – сказал молодой человек, протягивая ему руку.

– Надо же, – бросил Давид, отвечая ему горячим рукопожатием, – порода всегда скажется. Ваше поведение выдало вас с головой еще до того, как вы назвали свое имя. Но прошу вас, продолжайте: уж больно интересно все, что вы говорите.

– Охотно верю, – рассмеявшись, сказал молодой человек. – Так что вот уже две недели кряду, как мы с Олоне рядимся в шкуры испанцев и живем в Веракрусе, и пока, по крайней мере надеюсь, не вызвали никаких подозрений. Мы выдаем себя за погонщиков-торговцев из глубинки. Я не в курсе замыслов нашего друга Дрейфа, но, вполне вероятно, он затевает что-нибудь эдакое – например, готовится захватить Веракрус.

– О, это дело непростое!

– А будь оно простое, какая от этого радость? – рассмеялся молодой человек.

– И то верно, – рассмеявшись в ответ, отвечал Давид. – Ну а вы-то что здесь делаете?

– Олоне как раз отрядил меня к Дрейфу узнать, что нам делать дальше. А поскольку я не хочу рисковать, чтобы меня раскрыли, ведь это нарушит наши планы, то еду себе не спеша – дожидаюсь ночи. Как только зайдет солнце, я подам условный сигнал, и скоро вы увидите корабль.

– О, ну тогда я и правда спасен! – воскликнул Давид, вне себя от радости.

– Вот и славно! По крайней мере, ежели вы не предпочтете остаться на земле, я не вижу серьезных препятствий, которые помешали бы вам снова вернуться в море.

– Слава богу! Я ни на миг не останусь на этой проклятой земле и уберусь отсюда сразу, как только представится такая возможность.

– Как бы то ни было, в добрый час! Именно это я и называю патриотизмом. Кстати, раз уж вы теперь знаете все, что хотели, присоветуйте