– Я оплошал, говорю вам, простите.
– Ладно, забудем об этом. Надеюсь, вы здорово обрадуетесь, оказавшись среди старых своих товарищей… Эй, глядите: вот еще вспышка. Теперь огонь отлично видно: он быстро приближается.
В течение нескольких минут наши искатели приключений стояли бок о бок, прислушиваясь и приглядываясь.
Вдруг Давид встрепенулся и побежал к морю с криком:
– Вот они! Я их слышу!
Действительно, теперь уже можно было отчетливо расслышать приглушенный скрип весел в обитых пенькой уключинах – шлюпка должна была вот-вот подойти к берегу.
Питриан кинулся следом за Давидом, попросив его перед тем малость посторониться, что тот и сделал, после чего сам он подался чуть вперед и вскоре разглядел скользящую по воде тень.
Через пять минут в песок с шуршанием уперся нос шлюпки и на берег выскочили вооруженные люди.
– Кто здесь? – послышался резкий окрик Дрейфа.
– Питриан! – тут же бросил в ответ молодой человек, устремляясь ему навстречу.
Дрейф пожал ему руку.
– Здравствуй, брат, – сказал он. – С тобой и мой матрос? Это он тушит костер?
В самом деле, Давид, у которого мигом пробудилось буканьерское чутье, уже успел взбежать на вершину холмистого мыса и погасить огонь, чтобы его отсветы ненароком не привлекли ненужного внимания со стороны суши, – предосторожность, о которой молодой человек не подумал и которую Дрейф с товарищами не преминули одобрить.
– Нет, – улыбнувшись, отвечал Питриан, – это не Олоне, а один из наших, которого вы уж, верно, похоронили, а теперь вот имеете счастье снова лицезреть.
– Один из наших? – удивленно воскликнул Дрейф. – И как же его зовут, сынок?
– Пьер Давид.
– Пьер Давид?! Один из достойнейших наших братьев! Наш друг, чью смерть мы так горько оплакивали! О, слава богу! Я хочу скорей его обнять.
– Я здесь, брат! Здесь! – крикнул флибустьер, подбегая к нему.
– Это он! Это его голос! Ах, боже всемогущий, как же я рад снова видеть тебя, брат!
Двое Береговых братьев слились в объятиях и долго стояли так, не в силах расцепиться.
Давид плакал от радости; он едва не потерял рассудок от счастья.
Его тотчас окружили другие флибустьеры – и принялись по-всякому выказывать ему знаки дружбы. Бравый капитан преобразился на глазах, он стал совсем другим человеком – все прошлые мытарства разом были забыты, и единственное, о чем он помышлял, так это о настоящем, которым были наполнены все его самые сокровенные чаяния: ведь отныне он был свободен и вернулся к своим друзьям.
Глава X
Как Дрейф затеял новую экспедицию
Когда первое волнение улеглось и к флибустьерам вернулась сдержанность, они стали упрашивать Давида, чтобы он поведал им свою историю, то есть рассказал о приключениях, выпавших на его долю с того самого дня, когда он вышел в море последний раз.
Общую просьбу горячо поддержал и Дрейф, поскольку ему тоже не терпелось узнать о приключениях своего друга.
– Я с удовольствием готов удовлетворить ваше любопытство, – отвечал капитан Давид, – только вот, думаю, здесь не самое подходящее место для исповеди. Если не возражаете, давайте прогуляемся до моей пещеры, моего прибежища, которое я устроил себе тут неподалеку. Там спокойно обо всем и поговорим.
– Хорошая мысль, – согласился Дрейф. – Твоя пещера сгодится вполне, а то здесь, на голом берегу, нас могут невзначай заприметить.
– Ну ладно, тогда садитесь в шлюпку да заберите с собой Питриана, и плывите вдоль берега бухты, держа на оконечность мыса. Там увидите вход в пещеру – она выходит на море.
– А ты почему не с нами? – спросил Дрейф.
– Потому что Питриан оставил в лесу лошадь, а она кое-чего да стоит, и ее мог умыкнуть какой-нибудь бродяга, пока нас не было. Но хуже всего – если бы он заподозрил, что здесь творится что-то неладное.
– Дело говоришь, но сам-то ты как доберешься до своей пещеры?
– Не беспокойтесь, я вас нагоню.
Флибустьеры погрузились в шлюпку и отвалили от берега.
А Давид меж тем направился вглубь суши и скрылся в лесной чаще.
Дрейф без труда отыскал вход в пещеру; однако, чтобы заметить ее, нужно было знать, что она действительно существует. Три или четыре гранитные глыбы, рухнувшие с вершины холмистого мыса, который в этом месте представлял собой остроконечный утес высотой больше восьмидесяти футов, беспорядочно теснились перед входом в пещеру, полностью скрывая его.
Дрейф с матросами высадился на берег, после чего флибустьеры накрепко ошвартовали шлюпку и проникли в пещеру.
Давид сказал правду: эта природная пещера была достаточно просторная, с высокими стенами, пол в ней был устлан мелким песком; к тому же она была разделена на несколько крыльев, где могло укрыться одновременно несколько сотен человек.
Давид подоспел почти сразу; он привел под уздцы лошадь, груженную объемистой вязанкой хвороста.
Чтобы добраться до пещеры, флибустьеру пришлось одолеть часть пути по колено в воде. Лошадь поместили в отдельном крыле, разгрузили, освободили от узды и заправили ей охапку лесного гороха, которого предусмотрительно нарвал и прихватил с собой Давид, и голодное животное накинулось на него с невиданной жадностью.
В жарких областях Мексики, то есть в тех, что большей частью граничат с морским побережьем, днем стоит изнуряющий зной, а ночью – нестерпимая стужа.
Флибустьеры поблагодарили Давида за то, что он не забыл принести хвороста, и не мешкая взялись разводить большой костер, потом распаковали корзины с провиантом, захваченные с корабля, высыпали их содержимое на песок, и по сигналу Дрейфа каждый отобрал себе из общей кучи свою долю снеди, вина и прочих горячительных напитков.
Наспех приготовленная закуска пришлась как нельзя кстати – особенно для Питриана с Давидом, поскольку за неимением провианта они оба ничего не ели с самого завтрака, к тому же капитан поглотил его почти весь в одиночку.
Покончив с ужином и раскурив трубки, флибустьеры напомнили Давиду о том, что тот им обещал. Капитан Давид не заставил просить себя дважды и тотчас начал рассказывать о своих приключениях – впрочем, мы не станем приводить его рассказ здесь еще раз.
Когда же капитан смолк, Береговые братья принялись наперебой осыпать его поздравлениями, благо он заслужил их с лихвой за мужество и решимость, которые проявил за время своей долгой и
