— Мальчика. Двух. Нет! Трех. Всех получившихся в процессе попыток девочек я признаю Ривад, возьму на себя связанные с ними заботы, и когда придет время — выдам замуж с достойным приданным. Их матерей принять в род не обещаю, для этого нужен законный брак, а я что, изверг какой — заставлять тебя жениться?.. — очередное заклинание просвистело над головой, шевельнув волосы на макушке, и я продолжила уже не высовываясь из укрытия: — Но, если ты пожелаешь, дам им кров и право носить нашу фамилию вместе со своей.
Ответом мне была тишина. Я снова осторожно выглянула.
Алвис открывал и закрывал рот, руки его судорожно сжимались…
Смерть моя была близка как никогда. И, кажется, даже угроза проклятия сейчас черного дракона не так уж и пугала.
На границе реального и потустороннего сначала азартно гомонили, а теперь молчали, затаив дыхание.
Возможно, даже делали ставки.
Вдох. Выдох. Вдо-ох. Вы-ыдох.
Я наблюдала за движением драконьей грудной клетки — за тем, как усмиряется лютое бешенство. Вот это самообладание все же! Нам такие нужны! Ай, Тереса! Ай, молодец!
Алвис дернулся, я спрятала голову, но дракон всего лишь пересек комнату и без сил опустился на кровать. Жестко потер руками лицо. Согласия он еще не дал, но уже было очевидно, что теперь это лишь вопрос торга.
А не жизни и смерти.
Может, получится его чуток обнадежить?
— Скажи, а у тебя случайно нет уже готовых детей?
— Нет.
— А если поискать? — подозрительно уточнила я.
— Нет!
— О, Тьма, ты чем вообще триста лет занимался? — не удержалась я и с появляющейся сноровкой увернулась от полетевшего в меня заклинания.
— Говорила мне мама… — пробормотал дракон себе под нос. — Так нет же. В тот же род, на те же вилы…
— Маму надо было слушать, да, — попыталась проявить сочувствие я. — Мама плохого не посоветует!
Это пущенное в меня проклятие я ради разнообразия, пустила по щиту верхом. Кажется, мое сочувствие нуждается в тренировке…
— Да ладно тебе, прадед…
Я предприняла еще одну попытку, и черный взгляд прожег меня насквозь
— Э… дедуль? — вопросительно поправилась я.
Между драконьих пальцев началась скапливаться клубящаяся тьма.
— Дядюшка?..
Заклинание рассыпалась, и Алвис уронил голову на подставленные ладони.
— Тьма, за что?!..
Я неуверенно пересекла комнату на слегка подрагивающих ногах, села рядом и уж совсем робко положила ладонь на обтянутое черной тканью плечо…
А потом мы торговались — яростно, до хрипоты. Алвис оговаривал обеспечение для всех своих детей (да что мне, жалко, что ли?) и пытался уменьшить количество отпрысков мужского пола хотя бы до двух. Тут я встала насмерть, но взамен предложила ему право поделиться кое-какими из родовых знаний, не самыми секретными, с учащимися академии.
— Знаешь, где я твои подачки видал? — вызверился дядюшка.
…но уступку милостиво принял.
На границе реального и потустороннего радостно, возбужденно галдели.
А когда, уже ближе к вечеру, ко мне заглянул Эйнар, разминувшись с черным драконом буквально на полчаса, то он замер на пороге, окидывая комнату изумленным взглядом — подпалины, дыра в шкафу, разодранная в хлам штора…
— Что здесь произошло?!
— Да так… — Я с улыбкой развела руками. — Дела семейные!
Эпилог
Я стояла над раскрытой сумкой, периодически переводила взгляд с нее на горку вещей, сваленных на кровать, и обратно. И с отчаянной тоской никак не могла приступить к сборам.
Отступник понес заслуженную кару, угроза роду с его стороны миновала. Алвис, кажется, окончательно смирился с повешенным на шею ярмом и был мрачно настроен отделаться от меня как можно скорее, а значит, какой-то год-два и в родовом поместье снова раздастся детский крик, который будет означать, что Ривад — живы, что Ривад — продолжаются в потомках.
Все же решение прийти в академию было ой каким правильным. Все у меня получилось! Теперь самое время возвращаться домой.
А на душе все равно было муторно. Маятно. И вещи эти никак не собирались.
В приоткрытое окно впорхнула яркая диковинная птица, издав мелодичную трель, она сделала круг над моей головой и осыпалась на волосы и плечи разноцветными искрами, уронив в подставленные ладони клочок бумаги.
«Поднимись на западную башню».
В горле пересохло, я облизнула губы, бросила очередной взгляд на стопку вещей и, махнув на все рукой, сорвалась с места.
На башню я почти влетела, запыхавшись на ступеньках, и тут же задохнулась, как от ударившего в лицо ветра, так и от вида.
Дракон был прекрасен.
Сверкающая на солнце бронзовая чешуя, узкая хищная морда с красивым разлетом ноздрей и выглядывающими из-под верхней губы клыками — каждый, с пол моей руки. Крупные пластины гребня, прилежно сложенные крылья. И хвост.
Длинный шипастый. Краси-и-и-ивый.
Я подошла и провела кончиками пальцев неожиданно теплой, нагретой на солнце чешуе.
Под моим ошарашено-восхищенным взглядом ящер приосанился, по-лебединому изогнул длинную шею, и я, не удержавшись, пнула его по когтистой лапе. А нечего!
Дракон шумно выдохнул, выпустив несколько искр и обдав ноги жаром, а потом опустился на брюхо с явным приглашающим жестом.
С трудом сдерживая совершенно детский, почти визжащий восторг в груди, я полезла к нему на спину, где удобно примостилась между двумя пластинами и сразу почувствовала, как ноги и руки почти приклеились к бронзовой коже невидимыми магическими путами — вроде и не сковывает, а не оторваться. А в следующее мгновение, взметнулись крылья, загородив от меня солнце, тело гигантского ящера подо мной пришло в движение, вскарабкалось на бортик башни и… сорвалось вниз.
Детский восторг сдерживанию больше не поддавался.
Я визжала, давилась бьющим в лицо воздухом и снова визжала, когда Эйнар то нырял вниз, то почти вертикально рвался наверх. Земля и небо менялись местами, ветер сорвал ленты с волос, и они лезли в глаза, в рот, я отплевывалась от них и хохотала, захлестнутая с головой
